Владимир Соллогуб и его тарантас

Сегодня имя Владимира Соллогуба и его главной книги «Тарантас» современному читателю практически неизвестны. А в 40-е годы XIX века «Тарантас» гремел на всю Россию. Виссарион Белинский писал Александру Герцену: «Только три книги на Руси шли так страшно: «Мертвые души», «Тарантас» и «Петербургский сборник»». Н. Гоголь — В. Соллогуб — Ф. Достоевский. Петербургский аристократ — Владимир Александрович Соллогуб происходил из древнего литовского рода. В молодости дружил со старшим сыном Н. Карамзина Андреем, встречался в столичных салонах и на балах с А. Пушкиным, В. Жуковским, П. Вяземским и В. Одоевским. Его светские повести, написанные легко и непринужденно, публиковались в пушкинском «Современнике» и «Отечественных записках» А. Краевского, вызвав похвалу критиков и успех у читателей.

Соллогуб стал «модным литератором». Но, находясь на вершине успеха, писатель задумал иную книгу… Много лет спустя, в 1873 году, вспоминая об этом, он писал:

Я поехал в Симбирскую деревню через Казань с молодым Гагариным, впоследствии вице-президентом Академии художеств. Он дорогой рисовал прелестные виньетки — и я начал подделывать к ним текст для составления альбома…

Почему-то на склоне лет, Соллогуб всячески пытался говорить о случайности возникновения книги, которая прославила его имя на века. А вот брат художника Григория Гагарина писал как раз о некоем замысле путешественников — «союзе романиста и художника для использования couleur locale »^*. Для писателя путешествие по России оказалось выходом за рамки столичной салонной культуры. Взгляды Гагарина постоянно пересекались с размышлениями Соллогуба. И внешне книга оформилась как диалог между путешественниками: Иваном Васильевичем и Василием Ивановичем.

Первый вариант «Тарантаса» был закончен довольно быстро — он стал книгой не столько о людях, сколько о самой России. По возвращении в Петербург в январе 1840 года рукопись стала предметом живого обсуждения в литературных кругах. Князь П. Вяземский писал родным: «Соллогуб ездил по России с Григорием Гагариным, и они готовятся издать свои impressions de voyage^** под именем Тарантас. Говорят, что иллюстрации Гагарина удивительная прелесть. Я их еще не видел». А вот известный поэт Евгений Баратынский нашел повесть посредственной, а через несколько лет «Тарантас» вызвал неудовольствие у большинства «пушкинского круга».

В 1840 году в октябрьском номере «Отечественных записок» В. Соллогуб опубликовал семь глав «Тарантаса». Редакция сообщила читателям и о подготовке отдельного издания: «Разумеется, издание может состояться не прежде, как все картинки и виньетки будут вырезаны на дереве в Париже. Издание будет великолепное». Правда, писателю не удалось договориться с парижским издателем Леоном Крюмером, и книга ждала выхода пять лет. Да, и журнальный дебют повести прошел сравнительно тихо. Осень 1843 — зиму 1844 года Владимир Соллогуб вместе с молодой женой провел в Ницце, где встретился с Николаем Гоголем. Естественно, под впечатлением недавно вышедшего первого тома «Мертвых душ», он не мог не дать известному писателю рукопись своего «Тарантаса».

Что сказал ему Н. Гоголь после прочтения — неизвестно, но Соллогуб активно принялся за переработку повести, в особенности её концовки, где фантастический тарантас превратился в птицу. По возращении в Петербург, квартира четы Соллогубов превратилась в один из литературных центров северной столицы. В своем шутливом письме к Жуковскому Владимир Александрович писал:

Тарантас проехал через цензуру, хотя и задел немного колесами. Он на днях поступает в печать, и 14 Гагаринских картинок уже очень удачно выгравированы…

24 сентября 1844 года было получено цензурное разрешение. Издателем выступил Андрей Иванович Иванов, петербургский книгопродавец, управляющий конторами «Отечественных записок» и «Литературной газеты», хорошо знавший художников и граверов — Агина, Бернардского, Клодта, Дерикера. Книга печаталась довольно долго. 31 марта 1845 года о выходе книги сообщила «Северная пчела», где её издатель Фаддей Булгарин в фельетоне «Журнальная всякая всячина» писал:

Это не повесть, не роман, а рассказы о всякой всячине, что попадается под руку: и существенность, и фантастика, и правда, и вымысел. Рассказ весьма приятный и легкий, украшенный блестками светского ума, оживленный юмором и веселостью…

Правда, петербургское дворянство восприняло книгу как крамольную, сам император Николай I выразил писателю неудовольствие типом губернаторши, выведенным в «Тарантасе». Но, несмотря на многочисленную критику текста (анонимными картинками все только восхищались — имя Григория Гагарина почему-то не было указано), повесть активно обсуждалась в обществе:

Я сделался модным, едва ли не самым модным в России писателем…

Вышедшая тиражом 5000 экземпляров, книга быстро разошлась и к началу ХХ века стала уже библиографической редкостью. Особенно ценились экземпляры в издательских иллюстрированных обложках, отпечатанные на слоновой бумаге с раскрашенным от руки фронтисписом (распряженный тарантас у ручья) с золотым бордюром.

Как и любые споры, споры о книге Соллогуба постепенно затихли. В 1855 году в составе пятитомного собрания сочинений «Тарантас» вышел второй раз, где автор внёс незначительные правки. Вот только реакция публики была уже совершенно иной — в «путевых впечатлениях» они видели лишь мастерски нарисованную картину русской провинции. Никто уже не сравнивал героя книги с Дон Кихотом Сервантеса, а Соллогуб стал просто «сочинителем «Тарантаса»», автором одной книги.