Пустые чашки с Путиным

Колумнист «Нью-Йорк таймс», писатель и культурный критик Дэвид Брукс, 11 сентября 2015 года опубликовал статью посвящённую России, которую назвал «Russia I Miss» («Россия, которой мне не хватает» или «Россия по которой я скучаю»). Отправной точкой для статьи служит мысль автора о том, что:

Те, кто вырос после окончания холодной войны, возможно, не осознают, как сильно Россия влияла на западную культуру в течение 150 лет. Духовный жар, пылкий экстремизм, романтический утопизм и трагическая впечатлительность — породило ряд крайне неудачных политических идей. Но оно же придавало культуре кипучую энергию, которая воздействовала на мир…

По Д. Бруксу более ста лет отношение к некоторым русским феноменам было одной из черт, которые предопределяли мировоззрение интеллектуалов всего мира. К примеру было принято деление, согласно которому «одни смотрели на мир в духе Толстого, другие в духе Достоевского». Причина этому беспрецедентная энергия, которой отличалась русская культура, центром которой было «рассматривать общечеловеческие вопросы в их крайней форме, проясняющей мышление».

Сравнивая интеллектуально-идейный посыл России и Америки, Брукс отмечает:

Если Америка излучала в мир некую картину удовлетворенности жизнью, то русские герои излучали ощущение беззаветной преданности духовному…

Причина этому, в том числе, служило то, что: «в русском духе не было буржуазности, экономического подхода и прагматизма. Благодаря этому пока в остальном мире развивалась индустриализация, коммерциализация и буржуазный образ жизни, в России существовала контркультура романтиков, предлагавшая иной лексикон, иной образ мысли и внутренней жизни». В качестве пояснения, в своей статье Брукс цитирует книгу Джеймса Биллингтона «Икона и топор»:

Так же он вспоминает Исайю Берлина:

В своей рецензии на статью Брукса Борис Парамонов так обозначает его позицию:

Так чего же не хватает Дэвиду Бруксу в сегодняшней России, что он потерял в ней? Тут очень интересно сказывается его собственный духовный склад — человека высококультурного и в этом качестве антибуржуазного. Вот это то, чего никогда не могли толком понять в России — хоть социалистической, хоть всякой другой. В России всегда считали, что раз на Западе капитализм и частная собственность, значит, Запад буржуазен. Это не так. Понятие буржуазности не сводимо к формам экономической деятельности, это также определённый духовный склад практически ориентированного, прагматического, рационально организованного, умеренного и аккуратного человека. Есть буржуазность в смысле Маркса и буржуазность в смысле Флобера, сказавшего: буржуа думает, что солнце существует для того, чтобы у него лучше росла капуста. Русская культура, говорит в своей статье Дэвид Брукс, была хороша, высока и живительна тем, что давала некие контрбалансы этой буржуазности, не утрачивала высокий духовный горизонт, заслоняемый для буржуа капустой…

Вывод автор «России, по которой я скучаю»  делает не утешительный, однако в целом с ним сложно не согласится:

Сегодня всё это ушло. Теперь Россия символизирует старания удержать власть и незаконно нажитые деньги. Печальное зрелище — сувенирный стенд в Санкт-Петербурге, на котором выставлены армейские шапки, сталинистская дребедень и кофейные чашки с обнажённым по пояс Путиным…