Кнут Гамсун: почва и кровь

Плохо, что мы не замечаем великое и за великое принимаем малое, писал в романе «Новые Силы» Кнут Гамсун — один из крупнейших писателей ХХ века, произведения которого, после пятидесятилетнего забвения, вновь заняли положенное им место среди величайших образцов литературы.
Впрочем, пока еще остаётся одно узкое место для большинства европейской интеллигенции:

Мог ли столь восприимчивый и мечтающий гений, создававший столь прекрасные истории о любви… быть в действительности нацистом?..

К сожалению для всех этих слабых сердцем и испытывающих дрожь в коленях писак, есть единственный ответ — «да». Не только Кнут Гамсун полностью поддерживал Адольфа Гитлера и национал-социалистический порядок в Европе, но главным образом его произведения, написанные по большей части на закате XIX века, наполненные сущностью и духом национал-социализма.

В адрес многих праворадикальных движений слышатся обвинения в узколобости, косности и полном отсутствии культуры как таковой. Либеральная пропаганда бросает в лицо своим противникам самые нелепые и бессвязные обвинения. Сегодня культура является краеугольным камнем новых «интеллектуалов», которые со своих высот оплёвывают и извращают тысячелетние ценности, сознательно прославляя и навязывая «гражданские добродетели» буржуа и торговцев, даже если последние и рядятся в рыцарские латы.

Глашатаем нового образа жизни служит и литература. За последние двести лет было столько всего написано, что начинаешь сомневаться, а стоит ли тратить время на прочтение той или иной книги? Ещё мудрецам древней Эллады было известно, что:

Многознание уму не научает — нужно знать немногое, но нужное…

Сегодня люди позабыли, что книги должны писаться для напоминания, а не для запоминания. И творческое наследие Кнута Гамсуна напоминает нам о неразрывной связи нашей крови с землёй, на которой от века жили наши предки. Именно кровь и земля формируют народ как таковой, и, Гамсун один из тех немногих, кому, благодаря своему литературному таланту и тонкому чувству языка, удалось создать на бумаге непередаваемые образы природного мистицизма.

Кнуд Педерсон Гамсунд появился на свет 4 августа 1859 года. Всё своё раннее детство он провёл далеко на севере Норвегии за полярным кругом в небольшом городке Хамарой, расположенном в фюльке Нурланн. Позже он назовёт то время идиллическим блаженством, когда он вместе с другими детьми жил в тесной гармонии с животными на ферме, и где он впервые почувствовал неописуемое единение с Природой и окружающим космосом. С ранних лет он был наслышан о славных деяниях своих предков. Род его матери был одним из старейших и почтеннейших в Гудбраннсдалене; считалось, что он восходит к самому Харальду Прекрасноволосому (860-940 гг., норвежский конунг, объединивший Норвегию). Однако детство Кнута не было столь безоблачным: с девяти лет он живёт и помогает своему дяде, человеку очень набожному и в тоже время крайне чёрствому. Пять тяжелых лет прожил Кнут в усадьбе местного пастора, где жил и его дядя, Ханс Ульсен Гармутреет. Последний был очень строг к сыну своей сестры, и, мальчику сильно доставалось за малейший просчёт. Кроме того, дядя не упускал случая напугать своего впечатлительного племянника картинами смерти и ада, и упрекнуть его в том, какой он упрямый, ленивый и непослушный — одним словом грешник. Подобные нравоучения сильно травмировали юного Кнута, и хотя он пел в церковном хоре, Иегова представлялся ему коварным и немилосердным существом, которого он был обязан любить.

Уже в юности в Гамсуне развилась одержимость стать писателем, и он показал беспримерную стойкость в достижении своей мечты, несмотря на различные препятствия, встававшие на его жизненном пути. Он был убеждён в собственной художественной осведомлённости и восприимчивости, что наполняло его уверенностью в попытках достичь беспрецедентных уровней творческой силы и осознания, действуя в соответствии с высшей волей природы.
В январе 1882 года фаустовские поиски самого себя забросили Гамсуна в одно из первых его путешествий по Америке. Вот как описывает его один из друзей того времени:

Высокий, широкоплечий, гибкий, с пружинистым шагом пантеры и железными мускулами. Его соломенные волосы…свисали вниз на его…отточенные, классические черты лица…

Этот опыт укрепил в Гамсуне чувство расовой принадлежности в качестве основного принципа его художественной и духовной миссии. Посещение индейской резервации лишь утвердило его убеждение во врожденных различиях рас и необходимости разделения мест их проживания. Будучи достаточно восприимчивым, он распознал в Америке семена грядущего расового хаоса, что выразилось в его осуждении всё более частых сожительств чёрных с белыми Американцами.

В своей первой публикации «О духовной жизни современной Америки», изданной в марте 1889 года Гамсун предупреждает, что ситуация сложившаяся в Америке может принять поистине кошмарную перспективу «скотного двора для мулатов». По его мнению, подобное развитие событий должно быть предупреждено, во что бы то ни стало репатриацией всех «чёрных полу-обезьян» обратно в Африку, дабы обезопасить будущее Америки (приведено по книге Роберта Фергюсона, «Энигма: жизнь Кнута Гамсуна», Лондон, 1987, с. 105). Радикальные взгляды Гамсуна на американское общество, можно объяснить лишь тем внутренним благородством и нестяжательством, которые отличали писателя вплоть до смертного одра. Как лаконично подвел итог этой первой работе Гамсуна один из молодых критиков Норвегии того времени:

По Гамсуну, Америка — это золотая страна демократического господства плебса, её богов зовут Маммона и Жульничество, свобода там связана по рукам и ногам, а справедливость спит, там существует лишь два вида людей: вьючные животные и денежные мешки…

В то же время писатель показывает и свою осведомлённость относительно еврейского вопроса, веря, что «антисемитизм» неизбежно существовал во всех землях населенных евреями, следуя за ними, как «следствие идёт за причиной». Он также считал существенной задачей депортацию всех евреев из Европы и всего белого мира «во избежания дальнейшего смешения крови белой расы» (из статьи Кнута Гамсуна 1925 года в националистическом издании Mikal Sylten’a — «Nationalt Tidsskrift»). Опыт, полученный им в Америке, лишь усилил антипатию Гамсуна к так называемой демократической «свободе», которая извратила все высокие и благородные вещи до самого низкого и примитивного уровня, превратив финансовый материализм в высшие основы морали:

Она требует определённое число свободомыслящих людей — не больше и не меньше. Если это число колеблется в ту или иную сторону, она становится нетерпимой, как средневековый деспот. Она слишком консервативна, чтобы сдвинуться с места, на котором простояла двести лет и стоит по сей день, время ни сколько не повлияло на её форму. Ибо американская демократия утвердила свободу законом. Если там объявится писатель, верящий в монархию, значит, он недостаточно свободный человек, и американцы изгонят его из своей страны; если в этой демократической толпе поднимется человек, объявивший анархизм идеальной общественной формой будущего, значит, этот человек слишком свободен, и американцы его повесят. Все, что не вмещается в рамки крайне примитивного мозга Джорджа Вашингтона, карается изгнанием из страны или смертной казнью. Такова американская свобода — свобода не для личности, но для толпы, для всех…

Будучи захвачен идеями Ницше, Гамсун видел себя одним из тех, кто находился в авангарде европейской духовной аристократии, отказавшейся от всех псевдо-ценностей и пребывавшей в поисках тайн природы, развивая высокую моральную шкалу и систему ценностей, основанные на органическом, природном законе-мировоззрении. Он был одним из последних мужчин в этом мире скопцов и женоподобных кастратов. Гамсуну претило стяжательство мира третьего сословия, и, всякий раз в нём стихийно и спонтанно прорывался импульс «отдать и отстранить» в отличие от мелкобуржуазного «забрать, сохранить, приобрести, умножить». Как говорил Заратустра —

Я раздариваю то, что мне дано, я мот, у которого тысяча рук…

В своём эссе «Из бессознательной жизни разума», опубликованного в 1890 году, Гамсун пытается объяснить наметившуюся определённую тенденцию в некоторых интеллектуальных кругах:

У многих людей, живущих напряжённой умственной жизнью, и к тому же обладающих особой восприимчивостью, часто проявляется душевная деятельность очень странного свойства. Это может быть совершенно необъяснимое состояние — немой беспричинный восторг, лёгкое ощущение душевной боли, галлюцинация, когда кажется, будто кто-то зовёт тебя издалека, с неба или с моря, болезненное обострение слуха, когда даже шорох невидимых атомов доставляет страдание неожиданное, неестественное проникновение взглядом в скрытые, но вдруг открывшиеся миры, предчувствие грядущей опасности среди безмятежного спокойствия — все эти явления имеют очень большое значение, но грубый, примитивный мозг мелких лавочников не в силах понять их…

Гамсун изложил эти взгляды в своём первом крупном романе «Голод», где попытался показать насколько известная область человеческого сознания может быть расширена, чтобы достичь высшей формы творческой силы. Эта тема была затронута и в его следующей новелле «Мистерии», а позже в романе «Пан» — поэме в прозе — опубликованном в 1894 году и основанном на собственных переживаниях мистического единения с космосом (понятом в эллинской перспективе) и убеждением, что выживание Западного человека зависит от восстановления его связи с Природой и возвратом к более органичному и здоровому образу жизни.
В мае 1898 46-летний Гамсун женится на 25-летней Бергльот Бек и осенью того же года заканчивает свой лучший роман о любви «Виктория», после чего на рубеже веков публикует ряд других значительных произведений.

В 1906 брак Гамсуна распался, и в 1909 он женится на Марии Андерсен, умной и одарённой женщине, с которой проживет оставшуюся часть жизни. Одна из проблем, волнующих писателя в это время, — старость. В романе «Под осенней звездой» (1907) и его продолжении «Странник играет под сурдинку» (1909), а также в пьесе «У жизни в лапах» (1910) герой приходит к выводу, что увядания всего живого требует сама природа, по сравнению с которой человеческие амбиции — ненужная мелочь.

В 1911 году Гамсун вместе со своей женой возвращается в родной Хамарой, где приобретает ферму. Как у сторонника расовой гигиены, у него вызывали отвращение лицемерная и двойственная мораль современного западного общества, которая уже допускала и поощряла в то время аборты и отказ от здоровых детей, при сильной протекции и продлении жизни преступным элементам, вырожденцам и умалишенным. Он активно призывал государство к финансированию детских домов, которые могли бы принять на себя заботу о «нежелательных детях» и свободно допускал, что его мотивация была обусловлена более высокой точкой зрения, имевшей целью «очистить жизненное пространство от безнадёжных жизней на благо тех жизней, которые могли бы иметь ценность».

С конца первого десятилетия ХХ века писатель всё активнее работает в жанре публицистики: он защищает патриархальный уклад жизни, которому угрожает индустриализация, или «американизм», — против него Гамсун, как уже было сказано, выступал ещё в 1889, после возвращения из США, в лекциях «О духовной жизни современной Америки». Неприятие технического прогресса и осуждение либерально-демократических ценностей становится магистральной тенденцией всего его последующего творчества.

В 1916 году Гамсун начал работу над своей наиболее известной и идеалистической новеллой «Плоды земли», за которую в 1921 году ему вручают Нобелевскую Премию по Литературе. Она отразила его почвеннические идеалы крестьянской, твердо стоящей на ногах культуры, где человеческие ценности формируются не преходящей и искусственной светской модой, но годовым коловоращением сохраняющим в неприкосновенности вечность и приводящим человека в гармонию и единство с природой.

«Плоды земли» отразили веру Гамсуна, что только тогда, когда западный человек полностью признает свою глубочайшую связь с вечными законами Природы, он будет способен достичь совершенства и обрести более высокий, нежели теперь бытийный статус. В истоке же этого, как поясняет Гамсун, должна быть необходимость в здоровом потомстве и продолжении расы, что и возвращает человека к центру его существования.
Главный характер в книге отразил веру Гамсуна в человека грядущей Европы: Ницшеанский сверхчеловек, воплощающий лучший расовый тип и действующий в согласии с высшей целью Природы — должен вести расу к беспримерным горизонтам величия.

Философия Гамсуна вторила вере Ницше, что «из будущего приходят ветры с тайными взмаха­ми крыльев; и до его ушей доходит добрая весть» (как писал Альфред Розенберг в «Мифе ХХ века»). И для Гамсуна «хорошими новостями» во время его жизни был восход Национал Социализма в Германии при Адольфе Гитлере, в котором он видел воплощение грядущего Европейского человека и отражение духовной борьбы «Германской души».

Главы нового движения в Германии были также осведомлены о Национал Социалистическом духе и мировоззрении, лежащих в основе романов Гамсуна, за что его очень превозносили в особенности Йозеф Геббельс и Альфред Розенберг. Последний воздал должное Гамсуну в своем «Мифе ХХ века», изданном в 1930, объявив, что через сокровенное природное видение Кнут Гамсун был способен описать законы вселенной и нордической души, как никто другой из здравствующих деятелей культуры. «Плоды земли», как он писал:

Это великий сегодняшний эпос нордической воли в её вечной первоначальной форме, героической даже за плугом, приносящий плоды при каждом движении мускулов, прямолинейный вплоть до неизвестного конца…

В 30-е годы Гамсун несколько раз в сопровождении своей жены посетил Германию, и был очень впечатлён увиденным. В 1934 году его наградили престижной наградой «Медалью Гёте» за литературную деятельность, но он возвратил премию в 10000 марок в качестве дружеского жеста и как вклад в национал-социалистический процесс социальных преобразований. В то же время он тесно сблизился с Нордическим обществом, которое поддерживало пангерманские идеи, и в январе 1935 года он посылает письмо в их журнал, поддерживая возвращение Саарской области Германии. Надо отметить, что писатель всегда получал поздравления в свои дни рождения от Розенберга и Геббельса, а на 80-летие — лично от Гитлера.

Подобно ницшевскому Заратустре, Гамсун не удовольствовался простым философствованием в башне из слоновой кости. Он всегда был человеком действия и, несмотря на свой возраст, стремился воплотить свой идеал в реальности и предоставить его своим людям. Вместе со всей своей семьёй он вовлекается в активную публичную деятельность нарождающегося в Норвегии юного национал-социалистического движения, известного как Национальная Ассамблея (Nasjonal Samling) Видкуна Квислинга. Оно было основано в мае 1933 года, и Гамсун охотно оказывал ему публичную поддержку и писал статьи для их журнала, содействуя распространению Национал Социалистической философии и образа жизни, осуждая антигерманскую пропаганду, которая велась как в Норвегии, так и повсюду в Европе. Последняя, как он указывал, была вдохновлена еврейской прессой и политиканами Англии и Франции, желавшими зажать Германию в тиски и вызвать общеевропейскую войну, чтобы уничтожить Гитлера и молодой национал-социалистический порядок.

С началом войны Гамсун постоянно предостерегал норвежцев о союзнических попытках поставить под угрозу норвежский нейтралитет, и 2 апреля 1940 года, за неделю до того как Гитлер предсказал драматическое вторжение союзников в Норвегию, он написал статью в газету Nasjonal Samling, призывая немцев защитить норвежский нейтралитет от посягательств англо-советских войск. После этого он также быстро указал в целом ряде последующих публикаций, что это вовсе не было никаким совпадением, и С. Дж. Гамбро будучи президентом норвежского Стортинга, подталкивая Норвегию в руки союзников, а после сбежав в Швецию, был евреем. В своей самой длинной публикации, появившейся в феврале 1942 года и посвящённой оси Рим-Берлин-Токио, он отметил, что Рузвельт, будучи в неоплатном долгу у евреев, является основной фигурой в войне Америки за золото и еврейское могущество. Не скрывая свою веру в величие Гитлера, Гамсун вызывающе пишет:

Европа не желает ни евреев, ни их золота…

Верность Гамсуна новому национал-социалистическому порядку в Европе была хорошо оценена в Берлине, и в мае 1943 он со своей женой был приглашён Йозефом Геббельсом, большим поклонником писателя. Оба мужчины были глубоко тронуты встречей; а на Гамсуна она произвела такое впечатление, что он послал Геббельсу медаль, которую получил вместе с Нобелевский Премией за литературу в 1920 году. Позже он написал, что не знал ни одного государственного деятеля подобного ему, который бы столь пламенно и с таким идеализмом отстаивал общее дело Европы^*. Геббельс подобно ему считал эту встречу одной из самых дорогих и неожиданных в его жизни и трогательно писал в своём дневнике:

Может быть, судьба позволит этому великому поэту ещё пожить, чтобы увидеть нашу победу! Если кто-то и заслужил это по причине своей благородной поддержки нашего дела даже в самых трудных обстоятельствах, то это — он…

Месяц спустя Гамсун выступал на конференции в Вене, организованной, как протест против разрушения Европейских культурных ценностей садистскими союзническими бомбардировками. Он восхвалял Гитлера как нового крестоносца и реформатора, созидающего новую эпоху и новую жизнь. Через три дня после сего, 26 июня 1943, его верность была вознаграждена личной и очень эмоциональной встречей с Гитлером в Бергхофе. После его ухода, 84-летний Гамсун сказал адъютанту передавать одну лишь фразу его Фюреру: «скажите Адольфу Гитлеру: мы верим в Вас».

Гамсун никогда не избегал и не стеснялся публично поддерживать национал-социалистический порядок в Европе; он посещал танковые дивизии и немецкие подлодки, писал статьи и произносил речи. Даже когда война была явно проиграна, и другие посчитали целесообразным помалкивать или отказываться от своего прошлого, он оставался верен ему, не взирая на собственную безопасность. Это проявилось и в том, что после официального объявлении о смерти Адольфа Гитлера, в тот момент, когда германская армия покидала Норвегию, Гамсун написал некролог Гитлеру, который был издан в одной из ведущих газет Норвегии^**.
Для Гамсуна — это было довольно рискованным поступком, так как на следующий день война для Норвегии закончилась, а Квислинг был арестован.

Членство в движении Квислинга после 8 апреля 1940, было признано новым норвежским правительством криминалом, и более чем 40000 членов Национальной Ассамблеи подверглись арестам. Сыновья Гамсуна Торе и Арильд были арестованы в течение недели, а 26 мая Кнута Гамсуна и его жену подвергли домашнему аресту. Однако по причине болезни его перевели сначала в больницу, а чуть позже в дом престарелых, где Гамсуна месяцами допрашивали, пытаясь сломить его, обнаружив при всех своих стараниях «лишь незначительное возрастное ослабление умственных способностей». Как и в ситуации с Эзрой Паундом в Соединенных Штатах, цель всего этого состояла в том, чтобы показать психическую невменяемость Гамсуна. Это было гораздо удобнее для норвежских властей, чем разворачивать судебный процесс над 85-летней легендой мировой литературы.

К несчастью для них Гамсун отказался изменить свои взгляды и, не пошёл ни на какие уступки своим преследователям. В то время как его жену приговорили к трём годам исправительных работ за её национал-социалистическую деятельность, а его сын Арильд получил 4 года за то, что пошёл волонтером на Восточный Фронт для борьбы с Большевизмом, Гамсун в декабре 1947 был также был осуждён: его присудили к штрафу в 500000 крон, аресту имущества и запрету печатать его книги. Последние годы жизни он провёл в своем поместье Норхольм, выкупленном для него издательством, и в 1949, в девяносто лет написал последнюю свою книгу — воспоминания «По заросшим тропам», свидетельствовавшую отнюдь не об ослаблении умственных способностей, где описываются его переживания с момента ареста до времени утверждения судебного приговора Верховным судом в 1948. Только в 1952, на 92-ом году своей жизни он скончался, оставив нам замечательное наследие, чтобы продолжить свою борьбу, которой он остался верен до конца.