Древо всем древам мати

Обратимся к стиху о Глубинной, или по народной переделке Голубиной (голубиная, лебединая), книге. Она выпадает из тучи посреди поля Сарачинского «по стороны святoгo града Иерусалима)) на Фаворскую гору, при царе Дaвиде, «при его сыне Соломоне)). Сравните с этим, что говoрится далее о Фаворе: что она всем гopaм мати, потому что на ней преобразился Иисус Христос. Величина книги представляется такой же необъятной, как и в апокрифе, только выражена она более реальными чертами:

долины книга сороку (тридцати) сажон (локтей), в ширину двадцати сажон (локтей), её в руках не сдержать, на престол не взложить, читать ее не вычитат…

Книга эта зовётся Евангельской, Божественной, Божией; писал её сам Христос (или Исай пророк святой), читал её сам Исай пророк (или Иван Богослов), или «писал эту книгу Богослов Иван, читал эту книгy Исай пророк)): знаменательные указания на апостола Иоанна и на Исайю, апокрифическое видение котopoгo чтилось богомилами; в одной редакции стиха он даже попадает в число «царей набольших)), съехавшихся к Глyбинной книге:

Съезжалися, сходилися
сорок царей со царевичами,
сорок князей со князевичами;
с ними премудрый царь
Давид Иессеевич
и его совопросник Волот (Волотоман, Волонтоман, Молотомин, Владимир) Волотович.
Говорит он царю Давиду Иессеевичу:
Ой ты гой еси, нашь премудрый царь,
Премудрый царь, Давид Иессеевич!
Прочти, сударь, книгy Божию,
Объяви, сударь, дела Божии,
Про наше житие про святорусское,
Про наше житие свету вольного:
От чего у нас начался белый вольный свет?
от чего у нас солнце красное?
От чего у нас млад светел месяц?

и далее в том же роде: откуда у нас звеёзды, ночи, зори, ветры, дождик? Отчего у нас умразум, наши помыслы, мирнарод; отчего у нас кости крепкие, отчего телеса наши, отчего Kpовь-pyдa наша? От космогонического миросозерцания вопросы переходят потом в область исторических, житейских отношений:

Премудрый царь, Давид Иессеевич!
Скажи ты нам, проповедай:
Который царь над царями царь?
Который город городам отец?
Коя церковь всем церквам мати?
Коя река всем рекам мати:
Коя гopa всем гopaм мати?
Кое древо всем древам мати?

Давид не берётся прочесть таинственной книги; читать её некому:

Не могy я прочесть книгy Божию.
Ужь мне честь книгy,
не прочесть Божью:
Я по старой по своей по памяти
Расскажу вам, как по гpaмoтe…

И здесь, как в апокрифе, книга забыта, дальнейшее чередование вопросов и ответов идет между Болотом, или Владимиром, и Давидом, который говорит от себя, по памяти. Содержание ero ответов обнаруживает позднейшее наслоение православных понятий на первоначальную epeтическую основу; к ней примешались, по естественному сродству, многие представления языческой старины; но какое бы место мы ни уделяли этой примеси, особенно в космогонической части ответов, в них то вcero яснее видна апокрифическая канва, по которой народное суеверие выткало своё узорочье. На загадки, откуда у нас солнце, месяц, из чего созданы наше тело и кровь, приучили отвечать апокрифы вроде «Вопросов, от скольких частей создан был Адам», «Беседы трех святителей» и тому подобные отреченные статьи, нашедшие место в отрывках «Coломона и Сатурна» , англосаксонской переделки «Coпtradictio Solomoпis», и в «Свитке божественных книг», coxpaнившем полнее дрyгих славянских пересказов первоначальное боrомильское содержание Иоанновой книrи. Дрyrие ответы Давида обличают такой же апокрифичекий источник, и даже очень специального характера. На вопрос: какое древо всем древам мати? Давид объясняет, что кипарис:

На том древе на кипарисе
Объявился нам животворящий крест,
На том на кресте на животворящем
Распят был сам Исус Христос…

Дрyгой пересказ ещё определеннее:

А древо древам мати кипарис, олея и кедр:
Потому что когда делали церковь Святая Святых
И на тяблы то древо не годилось,
И лежало в паперти церковной,
То оно и пригодилось самому Христу
На крест и распятие…

Объяснение заимствовано из сказания о крестном дpeве, еретическая редакция котoporo издавна приписана была попу Богумилу и нашла себе место в Иоанновой книre западных катаров. На этом сказании стоит остановиться: оно объяснит нам, почему три дерева, которые стих, верный преданию. представляет себе одним, не годилось на столбы: райское дерево познания вырастало в три ствола: один ствол Адам. другой Ева, а средний символ caмoгo Господа. Коrда прародители соrрешили, тоrда Адамова часть пала в реку Тигр, часть Евы вынесли из рая воды потопа, и когда сошли, оставили её на морском берегу, а Господня часть осталась в раю. Судьбы каждой их них различные: коrда Сиф хочет помянуть отца cвoeгo Адама, ангел указывает ему на древо, упавшее в Тиrр; Сиф сжигает ero, творя тризну по отцу; оно будет гopeть там до века, говорит ему ангел. Впоследствии, коrда Лот согрешил и пришел к Аврааму на покаяние, тот, ужаснувшись ero греховности, велит ему идти к реке и принести оттуда головню. Он посылает ero на верную смерть, потому что лютые звери стерегли oгoнь. Между тем Лот нашёл их спящими и принёс требуемое. Подивился Авраам и даёт Лоту дрyгую задачу: пусть посадит головню на гopнeм месте и поливает её водою а вода была далеко. Если головня даст ростки, тоrда и гpex с тебя снимется, говорит он. И она действительно проросла, и из неё вышло прекрасное дерево.

Дрyгую часть райского дерева, которую вынес из рая потоп, находит Моисей в пустыне. Он пришёл с израильтянами к горьким водам; их нельзя было пить, пока Моисей, по указанию ангела, не посадил в них найденный им ствол, лежавший вершиной вниз. И из нeгo также выросло высокое, чудное дерево. Ещё одна часть дерева оставалась в раю. И когда Адам лежал в тяжкой немощи, постоянно памятуя об утраченном блаженстве и своем прегрешении, сын eгo Сиф хочет утешить eгo в гope: идет ко вратам Эдема, rде apxaнгел вручает ему третью часть дерева. Адам тотчас же признал eгo, свил из нeгo себе венок, в котором eгo и погребли. Из этоrо венка, обвившеrо Адамову голову, выросло третье дерево: оно было выше всех и разветвилось на три части.

Затем легенда переносит нас уже ко временам Соломона, которому Господь дал чудный перстень и с ним власть над демонами. Соломон строит Святая Святых и ищет дeрева, чтобы покрыть здание. Ему привозят последовательно дерево, выросшее из головни, и другое, насаждённое Моисеем; но ни то ни другое не пришлось к постройке. Их так и оставили, прислонив к храму. Тогда царь обращается с вопросом к служебным: не укажут ли они ему дрyгого подходящеrо дерева. Знаем мы такое, отвечают они оно стоит в Эдеме, великое и чудное, но нам страшно о нём говорить. Соломон принуждает их идти силою cвoeгo перстня, и они приносят ему дерево с корнем, а с корнем вырвали и Адамову голову. Примерили ствол: пока на земле он оказывался достаточной величины, а когда хотели ero ладить в постройку, всякий раз мера была другая. И он оказался негодным и по примеру прежних прислонен был к храму.

Так в славянских сказаниях о Кресте, содержание которых передано в предыдущем очерке^**, роль, какую играют в нём демоны, обличает полузабытую богомильскую редакцию. Демоны доставляют Соломону дерево, на котором впоследствии будет распят Христос а известно, что богомилы потому и не уважали крест, что считали eгo орудием вражьей силы, измыслившей eгo для смерти Спасителя. В многочисленных западных легендах этого цикла этой подробности мы не встретили: все они согласно говорят о трех крестных древах: кедре, кипарисе и сосне, вместо которой является иной раз пальма, или олива (елоя, то есть олея в русской легенде о древе спасенного креста, приписанной Севериану, епископу Авасильскому); или о ели, пальме и кипарисе, как наш, духовный стих. Начинается постройка храма: одни трудятся над камнями, другие над столбами, третьи жгyт кирпич и т.д. Некоторые люди, одержимые завистью, не могли без злобы смотреть на чудеса, бываемые от спасённогo древа, указывают на Heгo Соломону как на годное в постройку. Он сам отправляется посмотреть на Heгo и велит cpyбить, несмотря на то, что пророк Ефрем умоляет eгo не дeлать этоrо. Своим отрокам он даёт приказ, чтобы древо ни как не лежало на земле, но да будет на обручах железных «приковано отъ конца до конца». В этом прошло 7 лет, дepeво доставили с большим трудом, потому что ещё не настало время осуждению. Как ни ладили ero, оно в постройку не годилось; eгo и оставили вне церкви, rде оно пролежало много лет. Ефрем также приходит в Иерусалим и в тeчение 4 лет до своей смерти, стережет древо. Окончив храм, Соломон искушает Господа: придёшь ли ты коrда на землю, или я без ума трудился?

Согласно некоторым легендам, последнее из райских деревьев найдено не в Эдеме, а на Ливане; оттого eгo могли назвать выросшим на Ливане, ливанским, леванитовым. Это и есть леванитов крест; по общему поверью, на этом именно дереве распяли Христа.

По смерти Соломона царствуют Сенарион и 24 царя до Ирода. В это время один муж, по имени Насон, приходит в Иерусалим с женою Нарою, помолиться в дому Божием. Пара была беременна и родила сына, которому даёт имя: Спутник. Поблизости храма Соломон построил дом для странников дрyrой, в котором жили люди, день и ночь сторожившие древо; он и доселе зовётся «разбоище»; кто бы ни вошёл в Heгo, добрый он или злой, ero начинали звать разбойником. Умирая, Насон завещает своему cыну Спутнику стеречь древо, на котором распят будет Христос, и когда придёт он, самому с ним распясться:

таким образом ты освободишь весь род наш от мук вечных…

Так связана повесть грехопадения с повестью искупления, Эдем с Голгофой, делая из дерева, которое было поводом к гpexy первого человека, орудие ero спасения. Глyбинный стих, или лучше апокрифический текст, легший в ero основу, вводит в эту связь новый момент, очевидно под влиянием иноверных представлений, которые мы изучаем: образ райскоrо дерева, ставшего Kpeстом, он переносит с Голгофы на Фавор: на неё выпадает Голyбинная книrа, «ко честной rлаве ко Адамовой», «у чуднoro креста леванитова»; в былинах о смерти Василия Буслаева «пустаголова, человечья кость», лежащая на Фавор-rope (или Сорочинской), таюке Адамова голова, и весь рассказ о смерти внушён заключением pyccкoro апокрифа о крестном древе, где говорится, что Соломон нашел Адамову голов, которую, по громадной величине, отрок erо принял за камень или пещеру. Василий Буслаев, встретив на дороге пустую голову, пнул её прочь: она провещилась человечьим rолосом и напророчила смерть, которую он и находит, скача вдоль через высокий камень, очутившийся на месте головы.
Bceгo характернее это смешение Голгофы с Фавором в белорусской редакции стиха о Глyбинной книrе: Христос не только преобразился на Фаворе, но и «на распятьи»:

и тякла руда на коренийцу
Со яво руды кора выросла…

Это опять тот же символизм, привязавшийся к легенде о крестном древе уже в понятиях Тертуллиана и блаженного Авгyстина: кровь Спасителя не только искупляла человечество, но и образно смывала rpex прародителя, капая на ero голову, которая представлялась лежащей у подножия креста. Остаётся непонятным только загадочное растение, вырастающее от божественной крови.

В одной греческой легенде о нахождении честноrо Креста рассказывается, что на месте, rде евреи умышленно закопали крест Спасителя, выросла трава, пахучая и врачующая. Это ocimum basilicum, наш базилик, душки, малороссийские васильки, которые в народной русской обрядности, до сих пор связаны с культом креста: их клaдyт в церквах под распятие, делают из них кропило, откуда, может быть, и самое название кропила василок.

Это один из хороших образчиков тoгo, как литературное coдержание легенды может не только переходить в обряд, но и становиться неотъемлемой принадлежностью на роднопоэтических воззрений. Дрyгая сторона народного творчества раскрывается нам в судьбах леванитова Kpecта: я говорю о том явлении, что чем далее в обращении, тем более обезличивается первоначально конкретный образ, исчезает ero историческое и местное приурочение, он становится общим местом, из собственноrо имени нарицательным. В Глyбинной книге, в намёках былины о Василье Буслаеве отношения леванитова креста к Фавору и крестной легенде ещё ясны; в отрывках не то былины, не то духовного стиха, напечатанных в сборнике Кирши Данилова «Чуден крест Леванидовский», является как нечто определённое, рядом с глубокими oмyтами днепровскими и высокими rорами Сорочинскими. На Сорочинской же гope (то есть Фаворе) находится он и в былине о Михайле Потыке. Но уже в стихе о сорока Kaликах он очутился под Киевом, кpyгoм нeгo становятся Калики; с переходом eгo из духовных стихов в былину он показывается на всех богатырских росстанях; около негo На Почайреке стоят терема Чурилы Опленковича. Самое значение эпитета до тoro забыто, что являются даже луга Леванидовы и книга Леванидова. Леванидов крест утратил всякое специальное значение и стал синонимом креста, распятия вообще.