Алексей Бахрушин — основатель театрального музея Москвы

Однажды в компании молодёжи двоюродный брат Алексея Александровича Бахрушина С. В. Куприянов стал хвастать собранными им разного рода театральными реликвиями —афишами, фотографиями, случайными сувенирами, купленными у антикваров, и так далее. Бахрушин не пришёл в восторг от этих разномастных приобретений. Чтобы собрание имело ценность, сказал он, надо не только скупать вещи у продавцов, а выискивать их обязательно самому, при условии личного глубокого интереса к предмету. Иначе это будет пустое занятие. Куприянов вспылил, принялся расхваливать свои «сокровища», Бахрушин тоже раскипятился. Слово за слово…

Да я и за месяц больше твоего соберу!..

— объявил Алексей Александрович. Оскорбленный кузен предложил пари. Оно было заключено при многочисленных свидетелях и в положенный срок выиграно. Так случай подсказал Бахрушину, в чём будет состоять главное дело всей его жизни. Опыт коллекционирования у него имелся очень небольшой. Бахрушин ринулся к букинистам, антикварам, каждое воскресенье ездил на Сухаревку. Там его ждали удивительные находки. Москва в конце позапрошлого века была землёй обетованной для любителей и искателей всяческой старины. В самом центре города, в замшелую, поросшую травой Китайскую стену упирался узкий — шириной в несколько шагов — Никольский тупик. В полуподвалах находившихся здесь домов сплошь теснились лавочки букинистов. Книг здесь бывало столько, что не только покупателю — продавцу негде было повернуться! У Варварских ворот помещались старокнижные лавки. Вдоль Китайской стены, до самых Ильинских ворот тянулся знаменитый «книжный развал». Здесь можно было купить всё, что только сходило с печатного станка. На легендарной Сухаревке каждую ночь с субботы на воскресенье вырастали, как по волшебству, тысячи складных палаток и ларей. С 5 часов утра и до 5 вечера кипела бойкая торговля. Здесь продавались съестные припасы, одежда, обувь, посуда — да что хочешь! Если кого в Москве обкрадывали — первым делом бежал на Сухаревку разыскивать своё добро у перекупщиков. На воскресной барахолке можно было сделать любую, самую фантастическую покупку: от старинных редких книг, картин знаменитых художников — до рваных опорок и воровского набора для взятия касс. К концу века многие вековые дворянские гнезда оскудели, пошли с аукциона, и на Сухаревке часто за бесценок продавались старинные драгоценные вещи: мебель, люстры, статуи, севрский фарфор, гобелены, ковры, ювелирные изделия. Часами рылись в Сухаревских развалах антиквары и коллекционеры, за гроши покупали шедевры, оценивавшиеся впоследствии знатоками в сотни тысяч рублей. Здесь, на Сухаревке Алексей Александрович и сделал находку, положившую начало его коллекции. В лавочке грошового антиквария за 50 рублей купил 22 грязных, запыленных маленьких портрета. На них были изображены люди в театральных костюмах. Бахрушин предположил, что его находка относится к XVIII веку. В тот же день он поехал в художественный магазин Аванцо на Кузнецком мосту, просил промыть и отреставрировать портреты и вставить их в общую большую дубовую раму. Когда заказчик приехал забирать свою вещь, она была неузнаваема, приобрела нарядный, музейный вид. Бахрушин залюбовался ожившими красками портретов. Вдруг кто-то сзади, за его спиной, сказал:

Продайте!..

Это был седобородый рябой человек, отрекомендовавшийся режиссёром Малого театра Кондратьевым. Продать ему свое приобретение Бахрушин отказался, но пригласил нового знакомого к себе домой, чтобы рассмотреть портреты поближе. После осмотра Кондратьев высказал предположение, что на портретах изображены крепостные актеры Шереметевского театра в Кускове. Эта гипотеза подтвердилась много лет спустя, когда потомок владельца кусковского театра граф П. С. Шереметев, осматривая бахрушинское собрание, пораженный, остановился у «Сухаревской находки».

Откуда это у вас?..

— спросил он хозяина и, узнав историю покупки, рассказал:

Эти портреты очень давно украдены из Кускова. Я помню их с детства. Портретики были сделаны в Париже, и по ним шились костюмы для актёров шереметевской труппы…

Вскоре граф прислал ещё несколько портретов, случайно не попавших в число похищенных. «Чтобы не разрознивать коллекцию», — объяснил он Бахрушину. Алексей Александрович очень любил эту серию портретов, автором которых оказалась художница Марианна Кирцингер — первенца своей коллекции. Бахрушин всё больше и больше сближался с театральным миром, всеми правдами и неправдами добывал разнообразные предметы, пополнявшие коллекцию: программы спектаклей, юбилейные адреса, фотографии с автографами, тетрадки с текстами ролей, балетные туфельки, перчатки актрис. Он разыскивал эти вещи сам и при помощи друзей, стал завсегдатаем букинистических и антикварных лавок. Коллекционирование превратилось в страсть — Алексей Александрович думал только о своём собрании, только о нём мог говорить. Знакомые удивлялись, посмеивались над его чудачеством, пожимали плечами — ну кто мог тогда вообразить, что «театральная чепуха», усердно собираемая Бахрушиным, станет ценнейшим подспорьем для изучения истории отечественного и зарубежного театра? Поначалу коллекционеру не хватало чутья, умения по достоинству оценить, отобрать для коллекции действительно стоящие вещи. Бахрушин не раз рассказывал историю о том, как к нему однажды пришёл незнакомый художник и предложил купить у него театральные эскизы. Алексей Александрович в то время в произведениях подобного рода не разбирался и их не покупал.

А что вы хотели бы?

— спросил художник.

Ну, какую-нибудь женскую головку…

Я вам обязательно сделаю. Но не могли бы сейчас дать мне денег авансом?

Бахрушин дал ему 100 рублей. Как-то через год, придя домой, узнал от слуги, что заходил какой-то художник, просил передать свой долг. Алексей Александрович развернул оставленный сверток и ахнул. Это был акварельный портрет «Голова украинки» работы Врубеля (он хранился потом в семье Бахрушиных много лет).

Будь я поумнее, какие врубелевские работы мог бы тогда купить!..

— сетовал обычно Алексей Александрович. Впервые он показал свою коллекцию друзьям 11 июня 1894 года. 30 октября того же года Бахрушин организовал в родительском доме в Кожевниках выставку для всех желающих. Этот день он считал официальной датой основания своего музея. Ему посчастливилось найти жену, которая относилась к коллекции мужа с таким же рвением и увлечением, как он сам. Их встреча произошла 8 января 1895 года на святочном костюмированном балу, когда Вере Васильевне Носовой было всего 19 лет. Она была дочерью выходца из купеческого сословия, миллионера-суконщика В. Д. Носова. 17 апреля 1895 года состоялась свадьба. В качестве свадебного подарка Бахрушин-отец подарил сыну участок земли на углу Лужнецкой улицы (теперь ул. Бахрушина) и Зацепского вала. На этом участке вскоре был построен двухэтажный особняк по проекту архитектора К. К. Гиппиуса. Молодые Бахрушины решили, что три комнаты в полуподвальном этаже нового здания отойдут под коллекцию, а остальные будут использованы для хозяйственных нужд. Но собрание театральных реликвий разрасталось как на дрожжах. Алексей Александрович разыскивал их сам и с помощью приятелей, приобретал и получал в подарок от многочисленных друзей-актеров. В 1899 году в Ярославле торжественно праздновалось 150-летие основания русского театра. С помощью Бахрушина была подготовлена обширная, очень интересная выставка. Добрая треть экспонатов была снабжена этикетками с надписью: «Из собрания А. А. Бахрушина». Ярославская выставка вызвала большой интерес. О коллекции узнали, заговорили. Это вызвало усиленный поток новых поступлений. Алексей Александрович ни от чего не отказывался, приговаривая:

Доброму вору все впору. Там разберемся!..

Старинные музыкальные инструменты и ноты, автографы и рукописи актеров, писателей, драматургов, портреты, картины и театральные эскизы работы Кипренского, Тропинина, Головина, братьев Васнецовых, Репина, Врубеля, Добужинского, Коровина, Кустодиева, собрания театральных биноклей, дамских вееров, личные вещи актёров, предметы театрального быта — чего только не вобрала в себя за долгие годы бахрушинская коллекция! С каждым днём пополняясь, она требовала всё новых помещений. Полуподвальный этаж дома был занят целиком, потом часть жилого верха — детская, буфетная и коридор наверху, наконец, конюшня и каретный сарай во дворе. К страстности коллекционера в московском «большом свете» относились с иронией. На вечерах и званых обедах Бахрушину задавали ехидные вопросы: правда ли, что он приобрел пуговицы от брюк Мочалова и помочи Щепкина? Алексей Александрович не смущался насмешками. После театрального праздника в Ярославле он особенно ясно понял, что делает нужное, полезное дело, и спокойно продолжал идти своим путём. К счастью коллекционера, жена так же страстно увлеклась театром, была его единомышленницей и верной помощницей. За короткое время она научилась машинописи, переплётному делу, тиснению по коже, резьбе по дереву, была отличным фотографом, ведала фонографом, которым увлекался муж. Все эти свои знания и умение В. В. Бахрушина использовала для оформления коллекции. На её обязанности лежал сбор афиш премьерных спектаклей, материалов прессы, посвящённых театральным событиям. В архиве музея сохранилось множество картонных листов с аккуратно наклеенными с двух сторон газетными столбцами. Каждая вырезка надписана мелким, убористым почерком Веры Васильевны — из какой газеты, за какое число. Характер у Алексея Александровича был вспыльчивый и упрямый. Его сын, Ю. А. Бахрушин, вспоминает, что добиться у отца денег на хозяйственные расходы было для матери мукой — суммы, тратящиеся на хозяйство, представлялись ему безрассудно отторгнутыми от коллекции.

В 1897 году Бахрушин был избран членом совета Российского театрального общества и возглавил Московское театральное бюро. Многие годы он вёл большую полезную работу в ВТО. Тогда же, в 1897 году, выставил свою кандидатуру в городскую думу и стал там бессменным докладчиком по всем вопросам, связанным с театром. Бахрушин являлся непременным участником также и многочисленных комиссий, выставочных комитетов, связанных с театром, искусством, историей. «На него колоссальный спрос, — писала газета «Новости сезона». — Нет такой комиссии, куда бы его не приглашали». В начале 1907 года Московская городская дума поручила Алексею Александровичу заведование Введенским народным домом (теперь в его перестроенном здании на площади Журавлева помещается Дворец культуры Московского электролампового завода). Бахрушин стремился устроить там театр, который на рабочей окраине стал бы «храмом настоящего искусства». Удалось подобрать хорошую труппу (премьером там несколько лет был Иван Мозжухин, будущая звезда зарождающегося русского кинематографа). Репертуар был серьёзный, в Народном доме рабочий зритель мог увидеть те же пьесы, что шли на центральных сценах. В 1909 году здесь ставились «Сон в летнюю ночь» Шекспира, «Горячее сердце», «Гроза» Островского, «Иванов» и «Вишневый сад» Чехова; в 1913 году «Месяц в деревне» Тургенева, «Потонувший колокол» Гауптмана, «Северные богатыри» Ибсена. Летом труппа Введенского народного дома играла в Сокольническом парке. Между тем, коллекция всё росла. У Бахрушина были свои, особые приёмы и методы её пополнения. Если он узнавал, что кто-либо из известных театральных деятелей собирается осмотреть его коллекцию, сразу же устраивал «дежурные» витрины, касавшиеся посетителя, причём выставлялись только пустяковые экспонаты; всё, что было о нём интересного и ценного, пряталось. Алексей Александрович подводил гостя к витрине и вздыхал:

Вот, к сожалению, всё, что я имею о вас. Даже обидно, что такой крупный деятель театра, как вы, так слабо отражён в музее. Но что же поделаешь!..

Этот фортель действовал безотказно: посетитель жертвовал музею ценный вклад. Бахрушин собирал не только личные вещи деятелей театра, но и предметы, отражающие его историю. Например, он долго мечтал приобрести в свою коллекцию принадлежности старинных кукольных театров «Вертеп» и «Петрушка», распространенных на Руси до организации театров с актерами-людьми. Но владельцы «Петрушек» ни за какие деньги не соглашались их уступить. Поиски увенчались успехом только после 1908 года. В 1909 году Алексей Александрович заинтересовался зрительскими трубками, являвшимися предтечей театральных биноклей и распространёнными в первой половине XIX века. С детства каждому знакомы строчки из «Евгения Онегина» про «трубки модных знатоков из лож и кресельных рядов». Но что они собой представляли, как выглядели? Поначалу даже это не было достоверно известно собирателю. Однако, он начал настойчивые розыски и через некоторое время являлся уже обладателем коллекции зрительских трубок.

Бахрушин выработал специальную тактику торговли с продавцами, описанную в мемуарах его сына. Алексей Александрович высматривал требующийся ему предмет, но не подавал виду, что хочет его купить. Спрашивал у торговца цену лежащей рядом, совершенно ненужной вещи. Тот, видя, что его товаром заинтересовались, назначал высокую цену. Бахрушин начинал азартно торговаться, притворяясь жаждущим совершить покупку. Ведя долгие дебаты с продавцом, вдруг, мимоходом осведомлялся о цене действительно приглянувшегося ему товара. Продавец, весь поглощенный торговлей крупной вещи, наскоро называл невысокую (не о нём ведь речь!) цену. Тогда Алексей Александрович прерывал торговлю, говорил, что зайдёт завтра, а в компенсацию за затраченное время возьмет вот это. И уходил с желанной покупкой.

Коллекция росла и росла. Дом разбухал от вещей, книг, бумаг. В 1913 году отец отдал в распоряжение Алексея Александровича ещё один особняк, и он также вскоре доверху был забит. Бахрушин постоянно перебирал, раскладывал свои сокровища, сортировал их по отделам: театральный, музыкальных инструментов, композиторов, литературный, этнографический и так далее. 25 ноября 1913 года, А. А. Бахрушин передал свою коллекцию Российской Академии наук^*.

После 1917 года Алексей Александрович не покинул страну, и ему повезло сберечь своё детище. 30 января 1919 года нарком просвещения Луначарский за своей подписью издал следующее распоряжение: «Театральный музей имени А. Бахрушина в Москве, находящийся в ведении Академии наук при Народном комиссариате по просвещению, ввиду своего специально-театрального характера, переходит на основании п. 2 «Положения о Театральном отделе» в ведение Театрального отдела Народного комиссариата по просвещению». Через два дня, 1 февраля, О. Д. Каменева подписала приказ:

Назначаю члена Бюро историко-театральной секции Алексея Александровича Бахрушина заведующим Театральным музеем Театрального отдела Народного комиссариата по просвещению имени А. Бахрушина…

А. А. Бахрушин стал одним из очень немногих московских меценатов, чья деятельность — в том же, что и до революции, качестве — продолжалась и при Советской власти. Пожизненный директор — на этом посту он оставался, последнего часа.