Сталин это Россия?

Сергей Михеев, политолог

Я думаю, что Сталин как историческая фигура не может оцениваться в манихейской черно-белой гамме: или давайте его на иконы помещать, или он — тиран, бестия и исчадие ада. Ни в ту, ни в другую рамку он не влезает. Но для либералов он в первую очередь ненавистен даже не репрессиями, а как человек, который в свое время положил конец интернационалистской вакханалии в России 1920-х гг. Сталин фактически уничтожил все ядро революционеров-интернационалистов, состоявшее преимущественно из евреев и представителей других нацменьшинств, для которых разрушение традиционной России было чуть ли не главной целью революционного движения.
Сталин — это человек, который смог воссоздать институты жесткой государственной власти в России и возродить ее традиционные формы существования. Да, это было в очень искаженном виде и происходило очень болезненно. Просто в какой-то момент Сталин четко понял, что дальнейшее существование страны в парадигме ленинско-троцкистской мировой революции — это тупиковый путь. Как от нее отказаться — это был большой вопрос и проблема. Но война подтолкнула его к тому, чтобы вернуться к реабилитации многих традиционных форм существования исторической России. В общем, либеральная критика Сталина — это тот случай, когда целят в него, а попадают в Россию…

протоиерей Георгий Митрофанов

Для церковных людей не должно было бы уже к нынешнему времени существовать вопроса о том, как оценивать Сталина уже по одному тому, как он относился к Русской Православной Церкви. Однако и эта очевидная истина для, увы, многих в Церкви не представляется такой уж очевидной. Меня, конечно, больше всего волнует, как человек, который называет себя христианином, умудряется так перевернуть всю систему ценностей и тем самым своих оценок, что очевидная античеловечность, богоборчество приобретают какой-то ореол почти святости. Почему? Потому что держава процветала. Этот тезис тоже, разумеется, оспариваем довольно легко, насколько держава процветала, даже в смысле своего внешнего положения. Но действительно многие страны мира боялись нас, а какие-то страдали под властью советского режима, который был навязан этим странам. К сожалению, в оценках такого рода совершенно отсутствует нравственное начало, и если христиане перестают его проявлять, перестают нести как главное, что мы можем утверждать в общественной жизни, то, как известно, соль, переставшая быть солью, кому она нужна? Меня поражает то, что один из православных журналистов, аналитиков, уж не знаю, как его назвать, начинает размышлять на тему того, что критика сталинизма — это критика державности, а державность нам необходима. «Он стрелял в советское прошлое, а попал в Россию», — вот это тоже очень расхожая фраза, но фраза, основанная на ложном, с моей точки зрения, стереотипе, согласно которому Советский Союз и Россия — это одно и то же, а это не одно и то же. Советский Союз — это такая, по существу, захватившая Россию власть, которая все сделала, чтобы страну уничтожить, а то, что уничтожить не удалось, максимально исковеркать. И это нужно тоже признавать как историческую данность. Потому что так оно и случилось. И то, что мы видим сейчас, состояние нашей страны сегодняшнее, — это, конечно, в значительной степени и результат того, что происходило в советское время. Страна оказалась и надорвана, и духовно дезориентирована и, по существу, разрушена во многих отношениях, в прямом и переносном смысле этого слова. То, что Церковь была вынуждена служить панихиды по Сталину после его смерти, как раз и свидетельствует о том, в каком положении находилась допущенная им к существованию и до предела униженная Церковь. С этой точки зрения, когда мы говорим о Соборе новомучеников как о главном плоде духовной жизни православной России на протяжении многих веков, мы должны признать, что эти-то новомученики были жертвой прежде всего сталинского режима…

Целились в коммунизм, а стреляли в Россию — известная фраза, сказанная философом и социологом Александром Зиновьевым в адрес активных диссидентов. Некоторые считают, что прежде, чем эта фраза была произнесена, у самого А. Зиновьева был совершен поворот от критики советизма к критике перестройки и ситуации в постсоветской России

×