Осознанное убийство

Обычно считается, что в дискуссиях об абортах между защитниками жизни и защитниками выбора, принципиальным является вопрос о том, когда начинается жизнь, с которого момента ребёнка в утробе можно считать человеком. Защитники жизни ссылаются на научные данные: жизнь начинается в момент оплодотворения, когда сперматозоид и яйцеклетка соединяются, чтобы стать организмом с собственной, отличной от родительской ДНК. После имплантации и начала роста, плод приобретает независимую от материнской кровеносную систему, его сердце начинает биться, тело развиваться. Эмбрион становится независимым, совсем юным представителем рода человеческого.

Сторонники абортов, напротив, настаивают, что плод всего лишь «вещь» внутри матки, только впоследствии он станет человеком, личностью. Как бы то ни было, наблюдается новая тенденция. Всё больше сторонников абортов меняют тактику и признают, что нерождённый ребёнок — личность. Теперь их взгляды основаны не на том, что нерождённый ребёнок не человек, а на приемлемости и допустимости убийства нерождённого ребёнка.

Возможно, первой выразившей это мнение была Наоми Вулф в своём эссе «Наши тела, наши души: переосмысление риторики сторонников абортов». В своём эссе, опубликованном в The New Republic от 16 октября 1995, она утверждает следующее:

Я пришла к этому, когда я была страшно больна на четвёртом месяце беременности. Посреди одного спора я вдруг осознала, что уже не могу спокойно относиться к идее «плод — не человек», активно эксплуатируемой сторонниками абортов. Я разговаривала с одним достаточно консервативным человеком, когда всплыла тема права на аборт. «Ты уже на четвертом месяце, — сказал он, — ты хочешь сказать, что ребёнок внутри тебя не человек?
Среди сторонников абортов принято избегать ответов на подобные вопросы: принято как можно скорее сменить тему, начать говорить о «личном», «трудных решениях» и о праве на «выбор». Если бы меня так не тошнило, и была спокойна, я бы не сказала правды. Однако я отрезала: «Конечно же человек!» А затем опрометчиво продолжила: «Если бы я попала в обстоятельства, в которых мне пришлось прервать его жизнь, это было бы между мной и Богом»…

Пока противники абортов пребывали в состоянии шока после откровения Вулф, некоторые сторонники абортов выразили своё недовольство. Иметь в движении «за выбор» такого соратника было недопустимо. Они рассматривали её высказывание как угрозу праву на аборт. Однако, несмотря на протест некоторых феминисток, остальные выразили симпатию Вульф. Например защитница абортов, Джудит Аркана, недавно заявила на семинаре:

Я проводила аборты, мне самой пришлось сделать аборт, и я поддерживаю женщин, которые сделали выбор в пользу аборта. Но мы никогда не должны забывать, что во время беременности внутри женщины растёт ребёнок, аборт же его убивает. Нам следует перестать делать вид, что это не так…

Феминистка-абортмахер ясно даёт понять, что она считает аборт убийством. Она явно осознаёт, что аборт оправдан, хотя он и лишает ребёнка жизни. У неё не возникает сомнений в праве женщины на убийство собственного ребёнка по личным причинам.
Джулия Блэк разделяет эти настроения в интервью, в котором она обсуждала свой фильм My Fetus (Мой плод). В интервью Тони Джонсу ABC она прямо заявила:

Расчленение младенца и вытягивание его по кусочкам очевидно ужасно… Но в то же время очень легко поддаться этим эмоциям…

Свойственно ли такое отношение только кучке людей на поверхности движения «за выбор»? Чтобы ответить на этот вопрос, далеко идти не надо, достаточно взглянуть на слова Фэй Уотлтон, бывшего президента организации Планирование семьи (Планируемое родительство). Планирование семьи — крупнейший абортивный бизнес в Америке. Их лоббисты сражаются как на федеральном уровне, так и на уровне штатов. Планирование семьи провела успешную кампанию против законопроектов о родительском уведомлении, ряда законов, согласно которым клиника обязана предоставить женщине УЗИ перед проведением аборта, а также законопроектов требующих лицензирования и контроля клиник. Тем не менее, женщина, занимавшая пост президента Планирование семьи на протяжении нескольких лет, в своей книге «Как говорить с ребёнком о половых отношениях» <…> с легкостью допускает, что существо внутри женщины — полноценный человек, а не просто скопление клеток или недочеловек. Однако, несмотря на свои высказывания, она продолжает бороться за свободный аборт и содействует принятию законов, в результате которых женщина будет не полностью проинформирована. Уотлтон проводила кампанию против законов, которые бы обязали медицинские организации предоставлять пациенту информацию о плоде. Мы можем только вообразить, как неистово она боролась против закона, предписывающего называть плод «ребёнком». Тем не менее, она именно так его и называет.
В 2003 другая заметная защитница абортов — Кэтлин Макдоннелл, — написала в своей книге:

Аборт является своего рода актом насилия, который неминуемо ведёт к прерыванию жизни…

Макдоннелл продолжает поддерживать свободный аборт, несмотря на своё признание.
Сторонники абортов публично признают, что аборт является убийством. Подобная тенденция не уникальна для Америки. Писатель Лесли Каннолд (Австралия) в своей книге «Мифы об аборте: феминизм, мораль и трудный выбор женщины» заявил:

Любая женщина, которая чувствовала толчки ребёнка в утробе, любой мужчина, который видел крохотное сердце, бьющееся на экране УЗИ, согласятся, что аборт — это убийство…

В той же книге приводятся слова английского писателя и сторонника абортов Эллен Фэйрвезер:

Люди могут поддерживать права женщины на аборт независимо от того убийство это или нет…

Формируется совершенно ясная установка: аборт приемлем, даже если является убийством.

Одна из самых известных активисток движения «за выбор» настоящего — Дженнифер Тобина. Она придумал принт «Я сделала аборт» и провела кампанию по его продвижению. В своей книге «Аборт и жизнь» она описывает, что случилось с одним таким мероприятием:

Момент истины наступил, когда я была на шестом месяце беременности в мае 2004. Один случай переменил меня. Во время разговора с группой «Студенты колледжа Барнарда за выбор» я назвала объект в матке не плодом, а ребёнком. Медсестра перебила меня, поправив: «Вы имели в виду плод. Вы сказали ребёнок, но это плод».
«О, точно, — я заикнулась, краснея, — упс. Я почувствовала себя дурой, совершившей глупую ошибку. Хотя позднее, я осознала, что я всегда воспринимала свою беременность как вынашивание ребёнка, так что я сказала то, что я хотела сказать. Однако страх заставил меня сказать «плод». Я также подумала о терминах, которые я была вынуждена употреблять, например «так называемый поздний аборт». Это был своего рода жаргон, ряд терминов, используемых в спорах, но бессмысленные сами по себе. Ограничения в выражениях мыслей, самоограничения только ради того, чтобы не ошибиться, не сказать «ребёнок». Всё это усиливает разрыв между нашими жизнями: общественной и личной…

Дженнифер Баумгарден, одна из самых активных сторонников абортов, продолжает набирать вес как в движении «за выбор», так и в обществе в целом. Мы прошли через отрицание очевидного: от того, что ребёнок — человек, до открытой защиты убийства, осознавая факт убийства ребёнка нормой.