О мифах «Изборского клуба»

Покуда существуют «Изборский клуб» и «Русская линия», все Шедеровичи, Быковы, Акунины и прочие Улицкие могут быть сладко уверены в своем завтрашнем дне.

Эти слова прозвучали в моей уставшей голове, когда я на днях, досадуя на себя, не сумела удержаться от бесполезного и бессмысленного сетевого спора с очередным благонамеренным «патриотическим» слепцом. Беда в том, что «патриотическая» слепота становится эпидемией, а проявления ее столь предсказуемы, что создается впечатление — пишет и говорит один и тот же человек — с многими тысячами лиц и имен.

По свежим следам — препарирую конкретный случай, пытаясь вместе с вами понять, как такое может гнездиться в русской голове.

Начал сей, седой, о, Господи, седой человек с того, что заявил о тождественности «католицизма с иудаизмом». Каюсь, посмеялась над сединами, пытаясь уточнить, особо ли сильны были таковые духовные скрепы при Фердинанде с Изабеллой, а также поинтересоваться, за что ж католик Эдвард I (указом от 1290 года) изгнал из страны своих «единоверцев», коих возвратил лишь Оливер Кромвель. Впрочем, стрелы в цель не попали ни капельки: собеседник, с легкостью в мыслях необыкновенной, перескочил уже на «крепостника» Государя Петра Алексеевича, который, уж кстати, отправлял молодежь заграницу «набираться вредных идей».

Тут мне все-таки захотелось (в сотый раз) попытаться пробить лбом стену. Я спросила, помог ли замечательный изоляционизм Московской Руси избежать ересей стригольников либо жидоствующих, кои, как мы помним, поднялись непосредственно в княжий терем?

Бесполезно. Облик оппонента с каждым словом проступал все четче, знакомый, до зубной боли, до сердечной тоски знакомый. Первые немудрящие положения прояснились.

Изоляционизм абсолютное благо и панацея во все времена. Россию надлежало законсервировать во временах Ивана Грозного (вне сомнения, правителя приятного во всех отношениях). Романовы — враги, немцы, западники, три столетия русской истории — сплошной мрак и никаких тебе духовных скреп. (Некоторые доходят даже до ненависти к Ивану Сусанину, мне и такое встречалось). Когда начинаешь в ответ восхищаться этими столетиями — столетиями величия, взлета, размаха и роста — они нимало не тушуются. Они хорошо подкованы, их подковали на совесть. Они начинают бойко потчевать негативом, негатив сыплется, стуча, как горох. При этом — против каждого факта в отдельности возразить трудно. Ну да, было. И били женщину кнутом, крестьянку молодую, и на них он выменял борзые три собаки, и посторонись, Государь, это я здесь лягу. Но скажите, а где, в какой такой стране обустраивались без несправедливостей, жестокостей, ошибок? Где сия идеальная страна? Покажите по карте, ну и, если так хотите, выпишитесь из русских в ее жители.

И всякий раз идеальной страной оборачивается (мы сделали круг) Московская Русь времен Грозного. (Не только она, но об этом далее). При Иван Васильевиче пряники печатные росли на березах, а волонтеры-опричники переводили старушек через дорогу, дабы тех не зашибло проезжающим расписным возком. Да что я? Какие старушки? Никто и не старился.

Хорошо, поверим и в это. Но возникает нестыковка, о которой я уже в свое время говорила. Такие, как мой недавний оппонент, обожают слово «империя», любят называть себя «имперцами». Но какая, к псу (священному животному Миши Леонтьева и его друзей) «империя» при ивангрозновском-то калибре?

И вот тут пёсья морда начинает проступать во всей красе.

Мой собеседник выразил (весьма агрессивное) недовольство тем, что среди моих друзей имя писателя Крупина упоминается без особого, мягко говоря, пиитета. «Вам что, не нравится, что Крупин — русский?!» Отвечаю:

Для меня красные — не русские, а вырусь…

«Крупин — красный?! Да он даже не розовый!! Он белый!!!»

Вздыхая, нахожу ссылку на «белого». Про «богоданного вождя православного Сталина» и т.д. и т.п. Ответа я, чего и следовало ожидать, не дождалась. Да он и не нужен.

Ибо тут мы и находим чаемую нашим многоликим собеседником «империю». Если Романовы — нехороши (ибо немцы и западники) то Джугашвили предстает мистической (о том, сколько гнилой мистики замешано в «изборской» идеологии речь еще пойдет) реинкарнацией Грозного, раздувшегося до нужного, «имперского» размера.

Вся их идентичность, все их положительные оценки (за вычетом своеобразной фигуры Грозного) относятся единственно к советскому периоду. Это надлежит понимать отчетливо, это всегда необходимо иметь в уме, когда мы сталкиваемся с «изборскими» и прочими «завтраками». Родную историю они не любят и даже ненавидят. В Киевской Руси «князья были хуже собак» (еще один мегапрофинансированый на кинопроект по Чингиз-хану «идеолог»), затем настал «симбиоз с Ордой». Тут на сцену выходит покойник Кожинов, и начинается историческое предательство погибших русских городов. Канонизированный РПЦ князь Дмитрий Донской, слегка противоречащий идее дивного «симбиоза», выставляется не драгоценным нашим героем, а холуем при «настоящем хозяине» Тохтамыше. (Кстати, прекрасная работа С.А.Петрова «Правда о Мамае», вышедшая в №17 «Вопросов национализма», выжигает все спекуляции о «легитимном Тохтамыше» напалмом. Точнее — выжигала бы, но «изборцы», что я уже иллюстрировала выше, как всякие сектанты, наделены способностью не слышать никаких контр-аргументов). Дальше русские (сдуру, вероятно) топчут сапогом дивный ханский ярлык. Восхищения и интереса к собиранию земель Москвой я также отчего-то не находила ни у одного евразийца, хотя и по Новгородской вольности они вздыхать не спешат. Все это им не интересно, интересно лишь то, что в русской истории (как уже было сказано) настает краткий парадиз в виде правления Грозного, а после уж — никакого просвета, проклятые немцы Романовы.

Ввиду отсутствия у «изборцев» нормальных религиозных взглядов (о чем также надлежит говорить особо) под видом христианства подаются весьма своеобразные ценности. «Изборцы» хотят не «признания роли Сталина в ходе войны и т.п.», они хотят его канонизации, равно как и канонизации Грозного. Еще не забыт скандал с «иконой» советского генералиссимуса, перед которой отслужили «молебен» в Белгородской области. Служил «карманный» иеромонах Проханова, какой-то Афиноген, вполне возможно, что самосвят. Во всяком случае, в Белгородской епархии о таком «молебне» и о такой «иконе» знать не знали, и к местному священноначалию «иеромонах» отнюдь представиться не приходил.

Заказана «икона», разумеется, «Изборским клубом». Что до Проханова, то высказываются вполне резонные сомнения в том, что он вообще крещен. Сектантская семья, доброй бабушки, сносившей младенца в церковь тайком, как-то не просматривается… Помню нам навязывали преподаватели его роман «Дерево в центре Кабула». Очень громкие антиправославные ноты, не потому, что положено, а эдак, с сердцем. Чтоб такой — да крестился в советское время? Рискуя карьерой? Если человек принимает крещение в зрелые годы — это, как правило, большое событие, от которого расходятся изрядные круги. Не просматривается биографического момента, где такое крещение могло произойти. Кто знает, конечно. Но обращение с якобы своей религией как с чуждым материалом, что хочу, то ворочу, оно, безусловно, имеет сектантские корни. Чему тут вообще дивиться: потомок сектантов ладит новую секту.

<…>

Что им РПЦ? Они упорно, бетонно гнут свое: «святой Грозный», «святой Сталин» и даже «святой Малюта». Можно не сомневаться в том, что мы еще не знаем десятков «иконочек», перед которыми кадят малоумные попы — да, и внутри РПЦ. Всех приходов не проинспектируешь. Деструктивная псевдорусская сектантская идеология расползается, как метастазы.

Об играх Михаила Леонтьева и его друзей-олигархов в «опричники» я писала очень и очень немало. Все это остается гласом вопиющего в пустыне.

Мы имеем дело с деструктивной сектой, абсолютно модернистской (именно потому дугинцы и пытаются приватизировать ярлык традиционализма), мощнейшим образом финансируемой, имеющей в своем распоряжении весь вообразимый медийный инструментарий, ориентированной на интересы исламского мира (Проханов и Дугин).

Для тех, кто еще способен думать: если бы стране могло быть хоть что-нибудь кроме вреда от «изборцев», разве «Эхо» раскручивало бы столь бешено Леонтьева, Проханова, Шевченка? Это же их постоянная многолетняя трибуна. У дьявола два кулака. Кто-нибудь видел недавнее полюбовное селфи Леонтьева с Венедиктовым, пьяненьких, на вечеринке в красивых интерьерах — во дни, когда жители Новороссии гибнут под бомбами?

<…>

Новороссия начиналась как чистый проект, как проект белый, как проект христианский. Потому на нее и были брошены Дугин, Кургинян, Проханов. Но «изборская» секта много опаснее «сутьвременской», ибо на голый коммунизм сейчас рыба не клюет. Обновленный коммунизм с исламизмом — под видом православия и традиционализма — это будет пострашнее.

Я много об этом писала, но подытожу именно сейчас. Отчего я уделяю столько внимания зацикленности, буквальной свихнутости этой публики на образе Ивана Грозного, точнее — на идее опричнины? Отчего именно эти душегубы манят их столь сильно, ну мало ли было иных кромешников? (Вон, Леонтьев аж ресторацию в Москве открывал под названием «Опричник», в котором наличествовал еще и «Ордынский зал» — из чего мне впервые в жизни захотелось пожалеть Грозного).

Опричнина для этих упитанных «патриотов» — ровно такой же вид социального расизма, как и у всяких гламурных Божен, что сетуют о крепостном праве, нимало не задумываясь, что их задницам при возвращении оного быть бы поротым первыми. У Божен социальный расизм кальвинистского толка «кто богаче, тот и лучше», у «изборских» — тоталитарного – кто при власти, тот и в дамках. Легко верю в трогательную историю про Джугашвили, у которого не нашлось при себе рубля, дать мальчику на метро. Вот только причиною тому — никак не скромность.

Единственное различие — у Божен ум курицын, его не достало на формулировку своего социального расизма. У этих — хватило. Поделить общество (как Иван свет Васильевич) на «опричнину» и «земщину». И чтоб первым все, а вторым ничего, и куражимся как хотим. См. далее работку олигарха Михаила Юрьева «Сословность в Российской Империи», опубликованную в журнале Леонтьева «Главная тема». Солидном журнале, что распространялся в Госдуме и АП. Они скажут, что «так шутят». Не верьте им.

Совершенно логично, что ни в чем, что касается вопросов благосостояния русского народа, все наши опричники особо не замечены. Не радеют они ни об отмене ЕГЭ, ни о бесплатных местах в высших учебных заведениях, ни о здравоохранении, ни о развитии науки. Какое там. Когда шли протесты против реформы РАН, в журнале «Однако» публиковались те еще мерзостные клеветы. (Даже КПРФ в этом смысле лучше, они ставят на повестку то науку, то здравоохранение, сообразно своей программе).

Они не хотят, чтобы русский народ хорошо жил. Чтобы умирал, умножая территории — да, конечно. Вот нам и мнимая общность наших интересов по Новороссии. Но мы хотим победы для русских людей, они хотят, чтоб русские прибавили государству территорий, а потом… А потом — даешь миграцию из Средней Азии и дальнейшие дотации Кавказу.

<…>

Как бы они ни кричали о дивных выгодах союза России с исламским миром, выгода просматривается только для исламского мира: полное поглощение им нас и низведение наших потомков в состояние родоплеменной дикости.

Это враги. Враги, существование которых выгодно одновременно и повсеместно торжествующему либеральному лагерю, и нашему компрадорскому правительству, и исламскому миру.

Это пугала, способные исказить образ России, отвратить от нее все разумные силы на нашей несчастной планете. Именно потому я и сказала вначале о том, что Чхартишвили с Улицкой имеют прекрасных рекламных агентов.

Мы же задумается далее над выработкой позиции, каковую, не поступаясь ни одним пунктом, надлежит им противопоставить.

Мы — земщина. Мы сможем. За нами — правда.