Химера и антисистема

Введённая в обиход Л. Н. Гумилёвым категория «химера» относится, конечно, к этнологии, но проявляется, может быть, в наибольшей степени в истории культур. «Химерой» называется ложноэтническая общность, сложившаяся благодаря любому вторжению в этногенез. Это может быть вторжение культуры, а может быть и вторжение грубой политики. Однако политику мы вправе рассматривать как составную часть культуры, а политическую историю — как составную часть истории культур. Проще говоря, химера есть результат попытки создания этноса. На сегодняшний день мало информации о том, каким образом начинается этногенез, что служит причиной пассионарного толчка, по чьей воле или в результате механического сложения каких сил рождаются новые этносы. И всё же очевидно, что этносы не рождаются в результате осознанного волевого деяния человека. Мы не можем создать новый народ.
Рассмотрим пример:

Александр Великий был одним из величайших полководцев и завоевателей, а также одним из самых заметных пассионариев в мировой истории. Воля его была невероятна, энергия безгранична, устремления однозначны — мировое господство. Однако ни одна успешно осуществившаяся империя не стремилась к мировому господству. Империи не удались как раз у тех, кто пытался целиком захватить мир — у Александра Македонского, Чингисхана, Тамерлана; у тех же, кто к этому не стремился, они удались (это вопрос имперского строительства). А ведь Александр не был неучем! Его учил сам Аристотель (трудно представить себе более удачного учителя в те годы), и очень во многом Александр воплощал его принципы. Тем не менее, как известно, александрова империя фактически прекратила своё существование через четыре года после его смерти.
История показывает, что в монархиях потрясения происходят не из-за пресечения династии. Чтобы монархия существовала, нужны прежде всего монархисты. У Александра просто не получилась империя, тогда как до Александра она уже получалась. Первую блестяще отстроенную империю — державу Ахеменидов — создали персы. И разрушил её Александр лишь из-за того, что персы состарились, вступив в фазу обскурации.
А вот александрова империя распалась! Почему?

Любая империя — всегда в некотором смысле содружество народов, хотя в ней и существует первенствующий народ. Александр же вместо империи начал создавать новый народ. Вместо того, чтобы укреплять государство дружественными отношениями (в т. ч. и путем заключения родовых браков), он постарался всех смешать, как бы взял огромную ложку и размешал всех в одном котле. В итоге, этнос, разумеется, не образовался — образовалась химера. И как только изменились внешние обстоятельства (в данном случае смерть лидера процесса), и возникла некоторая нестабильность, империя развалилась.

Конец империи Александра наглядно показывает, как разваливается химера, благодаря изменению внешних обстоятельств. Вообще-то химера, в отличие от этноса, безвозрастна, что по логике вещей могло бы означать её вечную жизнь. Однако реликты (этносы в гомеостазе) тоже безвозрастны. Но они поддерживают себя сами, ибо это — исходно этнос. У реликта самосознание этноса, он сложился и прожил долгую жизнь как этнос и постольку, поскольку не претерпевает насилия, может ещё очень долго жить в таком состоянии.
А химеру к распаду приводит любое потрясение, любое изменение внешних обстоятельств (даже скачок жизненного уровня). Реакция этноса на резкое падение жизненного уровня может быть разной — этнос может терпеть, может энергично возвращать себе жизненный уровень и даже отобрать его у кого-нибудь, но уж по этой причине он, в отличие от химеры, не распадается!

Гумилёв в своей работе «Хунны в Китае» рассматривает период троецарствия Ханьской державы, т. е. период распада огромной империи, когда по её периферии образовалось множество химер (Другой пример, — это когда еврейские интернационалисты, захватившие Россию в 1917 году, сразу же после Гражданской войны стали создавать так называемые республики из племён, никогда и народами-этносами не бывшими, не имевших никогда ни своей государственности, ни культуры, ни письменности — Александр Черемных). Последние государственные деятели империи Хань, видевшие, что всё рассыпается, пытались хоть что-то собрать. Иногда это были энергичные, иногда даже честные люди, но собирали они химеры, которые распадались в течение одного — двух поколений. Эта работа Гумилева интересна массой моделей химер.
Нам химеризация реально грозила, но не в 70-ые годы, когда стареющий генеральный секретарь с трибуны съезда промямлил, что сложилась новая историческая общность «советский народ», а в 20-ые — 30-ые, когда нам её навязывали деятельно. В то время у режима энергии было очень много, у власти находились очень энергичные люди, и пассионариев хватало. Тем не менее химера у нас всё-таки не сложилась, её только попытались создать.
А сложись она, позабудь все сплошь, что они — киргизы, армяне, русские, евреи, татары, и уверуй, что все они — советские, это могло бы привести к куда более тяжёлым последствиям. Какой вред нам нанесла незавершенная химеризация? В какой степени химеризация облегчила расчленение территории СССР, т. е. территории исторической России (потому что на территории России существовал СССР, а вовсе не Российская Федерация)?
В какой степени жертвами химеризации являются те несчастные люди, которые до сих пор время от времени начинают топать ногами и скандировать: «Со-вет-ский Со-юз!»?
На все эти вопросы историкам еще предстоит ответить. Это научная проблема для ученых будущих поколений, но в любом случае это и политическая проблема.

Видимо, в химеру уже сложились американцы, хотя в XIX веке этого ещё не было. Тогда слово «американец» означало «гражданин США» (по сути — «житель Северной Америки»). Таковые термины есть. «Канадец» не означает этнической принадлежности. Канада — никакая не химера, ибо в Канаде все живут обособленно: и англосаксы, и ирландцы, и французы, и поляки. Американец XIX-го века на вопрос, кто он такой, отвечал, что он — американский итальянец, или американский ирландец, или американский еврей.
Сейчас он отрекомендуется вам просто, как американец. Если США — действительно уже химера, ничего хорошего это им не предрекает. Их способен доконать любой скачок жизненного уровня. И, может быть, недавние события в Лос-Анджелесе — первый звонок с того света. Тогда в Лос-Анджелесе белые полицейские побили негра (вроде бы ничего экстраординарного). Если бы в ответ негры побили белого или разгромили полицейский участок, это был бы нормальный межэтнический конфликт, каковые, к сожалению, бывают. Но весь Лос-Анджелес ощетинился стволами, причем все запирались в своих кварталах — армяне защищались в армянском, корейцы — в корейском!

Таким образом, к проблематике химеры и химеризации необходимо относиться серьезно. Химера — совсем не шутка. Она — вещь достаточно опасная. Ещё раз подчеркну, что к содружеству народов химера не имеет никакого отношения. Содружество возможно, в том числе и в пределах одного государства, а когда вместо содружества предлагается смешение, это — путь к химеризации.
(Интересен такой факт. Европейский Союз образовался практически одновременно с распадом СССР и созданием Российской Федерации — РФ. Тем не менее, ни один человек из ЕС не скажет, что он «еэсовец». Наоборот, немец из Германии с гордостью скажет, что он немец, а житель маленькой Финляндии ответит Вам, что он финн или швед. Поляк назовёт себя поляком, а болгарин — болгарином. И лишь только бывший советский человек, так и не вспомнит, что он русский, а будет покорно носить эту позорную рабскую кличку — росиянец. — Александр Черемных)

Другая введённая Гумилёвым категория — категория «антисистема» — в истории встречается чаще, живёт долго, заметна меньше, нежели «химера», хотя, по-видимому, вызывает куда большие негативные последствия. Относится она к области истории культур. Строгого определения антисистемы Гумилёв не дал. Антисистемы настолько разнообразны и у них настолько смазанные черты, что пока дефиниции никому не удаются, хотя антисистема — не такое фундаментальное понятие, как культура. Тем не менее описать антисистему можно, у неё есть характерные черты. Разберём их, опираясь на исторический материал.

Прежде всего, антисистемы — это религиозно-идеологические системы с отрицательным (или негативным) миросозерцанием. Надо сказать, что все идеологические системы так или иначе религиозны, хотя бы опосредованно, в том числе и марксистско-ленинская (бывает и негативная религиозность). Отстраненных идеологических систем нет. (Недаром В. В. Путин сегодня, в ходе общения с журналистами на девятой пресс-конференции заявил, что «Моральный Кодекс строителя коммунизма — это упрощённая Библия». — Александр Черемных).

Кроме того, антисистемы — это системы, которые способствуют сокращению жизни этноса, а не её сохранению. Соответственно, если для этнолога антисистема способствует сокращению жизни этноса, то для социолога антисистема способствует распаду общества, а для историка культуры антисистема способствует разложению или по крайней мере упрощению культуры (вспомним К. Н. Леонтьева: «Упрощение — всегда деградация»).
(Зачем русским детям экзамены, достаточно ЕГЭ, зачем русскому народу наука — давай сольём всех под одну крышу, зачем русскому народу русская культура — вам хватит одной Бабкиной, и тому подобноее и так далее. Список упрощений каждый может продолжить сам. А правящий режим сократил жизнь нашего народа настолько, что для его восстановления понадобится, чтобы каждая женщина детородного возраста рожала не менее трёх детей. — Александр Черемных).

Еще одна важная черта антисистемы — разрешённость и даже праведность лжи (разумеется, только для адептов антисистемы, для своих, а не для всех). Антисистемщик-кармат — представитель антисистемы мира ислама, существовавшей в X-XIII веках — должен был сунниту казаться суннитом, шиит же не должен был усомниться, что перед ним шиит, христианин без труда узнавал в нём христианина, а иудей — иудея. Притворство адепта антисистемы было уже заложено в его воспитание, в его подготовку: каждому казаться своим, иначе ты не каждого сможешь соблазнить!
(РФ — «многонациональное» государство, — вещает русским людям путинская пропаганда. Тогда как на самом деле РФ — мононациональное государство Русского народа, которого на территории РФ более 80% от всего населения. — Александр Черемных).

Насколько опасны антисистемы, показывают следующие примеры.
В X веке в Египте антисистема карматов приходит к власти, основав эмират (королевство) Фатимидов. Египет становится фатимидским. Но ведь антисистема по сути своей самоубийственна, и её приход к власти, казалось бы, должен привести к массовому суициду там, где она победила!
Тем не менее массового суицида среди египетских арабов не последовало. А дело в том, что, согласно Гумилёву, антисистема, придя к власти (что бывает редко), меняет знак. Захватившие власть антисистемщики полагают, что дальше государство разрушать нельзя, ибо они теперь у власти, и всё уже хорошо, а остальные пусть работают на них. В результате, в Египте возникла не антисистема, а препротивное государство — настоящий полицейский режим, чего мусульмане прежде не знали. В этом государстве было плохо жить, но самоубийственная, разрушающая этническую сущность деятельность карматов прекратилась.
В России антисистема сложилась по крайней мере в середине XIX веке и пришла к власти вследствие революции.
А затем мы видим то же самое, что и в фатимидском Египте: антисистема, приходящая к власти, меняет знак.

И совершенно напрасно некоторые противопоставляют В. И. Ленина и И. В. Сталина и считают, что первый — хороший, а второй — плохой, или наоборот. На самом деле они вели себя одинаково, и это — поведение антисистемы, меняющей знак.
Большевикам можно было устроить искусственный голод в Поволжье в 1920-22 годах и уморить 6 млн. человек, но дальше нельзя, ибо дальше мужик должен этих антисистемщиков кормить. Отсюда НЭП. Так антисистема меняет знак по-ленински. Большевикам можно было разложить армию собственной страны и украсть у неё победу (кстати, Первая мировая война продлилась лишний год из-за Русской революции — Германия не выдержала бы еще один год военных действий), но дальше нельзя, ибо дальше мужик должен этих антисистемщиков защищать.
Поэтому снова были введены погоны, генеральские звания и все прочие как бы имперские атрибуты, включая гимназические переднички школьниц. Так антисистема меняет знак по-сталински.

Если же антисистема теряет власть, она вновь меняет знак и возвращается к антисистемному разрушению. Например, после падения фатимидского Египта, выяснилось, что антисистемное мировоззрение существует там по-прежнему: возникла жуткая секта ассасинов — последователей Старца Горы. Они понастроили замков на абсолютно неприступных скалах и оттуда отдавали приказы. Ассасины не стремились захватить власть, не создавали государства, они управляли государствами вокруг себя (как мусульманскими эмиратами, так и герцогствами крестоносцев). Того же, кто пытался им противостоять, они немедленно убивали. Посланный ассасин, совершив убийство нужного человека, радостно шёл на пытку и казнь в полной уверенности, что за это убийство он отправляется в рай («Ну, пытать будут, так в самом худшем случае несколько часов, рай же вечный!»). А как будет в раю, он уже видел: ему показали рай под наркотиком (слово «ассасин» — это слово «гашиш» (un haschisch) во французской огласовке).

Эта антисистема была страшной, потому что научилась бить прямо по пассионарности этноса. Ведь убивались лучшие люди — убивался только самый честный кадий, самый сильный эмир, самый твёрдый в католический вере крестоносный барон или граф. Выдающийся ученый и честный вазир Низам-аль-Мульк попытался бороться с ассасинами — убили. Маркиз Бонифаций де Монферрат попытался бороться с ассасинами — убили в два счёта.

И всё же рано или поздно антисистема наталкивается на тех, кто способен её сломить.
Большая часть антисистем Древности и Средневековья была уничтожена путем физического истребления их адептов. На смену им пришли антисистемы Нового времени, но они существенно отличаются от прежних тем, что их ненависть обращена не на мироздание вообще, а на конкретную культуру. Именно с такими антисистемами мы имеем дело с XIV века и по сию пору.