Феликс Дзержинский — «справедливый» палач

По сообщению ИТАР-ТАСС 22 сентября 2014 года Президент РФ Владимир Путин вернул дивизии внутренних войск МВД РФ имя Феликса Дзержинского^*. Как сообщается на сайте МВД России:

За массовый героизм и отвагу, стойкость и мужество, проявленные личным составом в боевых действиях по защите Отечества и государственных интересов в условиях вооруженных конфликтов, учитывая заслуги в укреплении обороноспособности государства, президент Российской Федерации Владимир Путин подписал указ о присвоении отдельной орденов Жукова, Ленина и Октябрьской революции Краснознаменной дивизии внутренних войск МВД России почетного наименования имени Ф. Э. Дзержинского…

Так чьё же имя «вернул» внутренним войскам президент?

Его справедливо называют «палачом русского народа», одним из отцов «красного террора». Это так, с одной оговоркой, для Дзержинского вообще не существовало «русского народа», как и несуществовало никакого другого. Он сам ни раз заявлял о своей абсолютной «вненациональности», и в этом, как и во всём остальном его слова не расходились с делом. Это был очень справедливый палач. Всю свою жизнь он  освобождал место для «новых людей», ничего личного, кровавая баня потому что, лишь:

там, где пролетариат применил массовый террор, там мы не встречаем предательства…

Николай Бердяев говорил об этом человеке:

Это был фанатик. Он производил впечатление человека одержимого. В нем было что-то жуткое. В прошлом он хотел стать католическим монахом, и свою фанатическую веру он перенес на коммунизм…

Многие  сегодня будут говорить о его «революционной справедливости», ссылаясь, хотя бы, на следующие два документа:

Прежде чем арестовывать того или иного гражданина, необходимо выяснить, нужно ли это. Часто можно, не арестовывая, вести дела, избрав мерой пресечения: подписку о невыезде, залог и т. д. и т. п., а дело довести до конца. Этим ЧК достигнет того, что будут арестованы только те, коим место в тюрьме, и не будет ненужной и вредной мелочи, от которой только одни хлопоты, загромождение ЧК, что лишает ЧК возможности заниматься серьёзным делом…^[1]

И:

Держать в тюрьме толпы крестьян и рабочих, попавших туда за мелкие кражи или спекуляцию, недопустимо… Если заставить проворовавшегося рабочего вместо тюрьмы работать на своём же заводе… то такое пребывание на всём честном народе, который будет ждать: украдёт Сидоров или Петров ещё раз, опозорит он опять завод или станет настоящим сознательным товарищем, — такой порядок будет действовать гораздо сильнее и целесообразнее, чем сидение под следствием и судом. Рабочая среда сумеет выправить слабых, малосознательных товарищей, а тюрьма их окончательно искалечит…^[2]

Но было и такое:

Ввиду интервенционистских подготовлений Антанты необходимо арестованных петлюровцев-заговорщиков возможно скорее и больше уничтожить. Надо их расстрелять. Процессами не стоит увлекаться. Время уйдет, и они будут для контрреволюции спасены. Поднимутся разговоры об амнистии и так далее. Прошу Вас вопрос этот решить до Вашего отпуска…^[3]

Изуверская такая справедливось, одно слово большевистская.

Можно сказать это именно Феликс Эдмундович создал «советский кадровый подход»:

Если приходится выбирать между, безусловно, нашим человеком, но не особенно способным, и не совсем нашим, но очень способным, у нас, в ЧК, необходимо оставить первого…^[4]

Вот в СССР так всё и повелось — главное чтоб «верный партии».

А ещё он был очень и очень хитёр, когда беззакония руководимой им организации достигли такого масштаба, что стали угрожать самой этой организации, Дзержинский мигом сориентировался

Нам необходимо пересмотреть нашу практику, наши методы и устранить все то, что может питать такие настроения. Это значит мы должны, может быть, стать потише, скромнее, прибегать к обыскам и арестам более осторожно, с более доказательными данными; некоторые категории арестов (нэпманство, преступления по должностям) ограничить… Необходимо обратить внимание на борьбу за популярность среди крестьян, организуя им помощь в борьбе с хулиганством и другими преступлениями ^[5]…

В начале 1922 года Дзержинский отправился в Сибирь, «забирать хлеб от «жадных крестьян». От методов продразвёрстки волосы вставали дыбом даже у отправившихся с ним красноармейцев и Дзержинский жалуется на них своему заместителю Серебрякову:

Красная Армия, видящая, как сажают раздетых в подвал и в снег, как выгоняют из домов, как забирают все, разложилась. Необходимо прислать сюда товарищей, бывших в голодных местах, чтобы они рассказали красноармейцам ужасы голода, чтобы в их душах померкли ужасы продналога в Сибири и поняли, что так надо поступать. Иначе ведь армия наша крестьянская не вылечится от виденных ею образов…^[6]

В результате:

Бесчинства продработников в губернии достигают совершенно невероятных размеров. Повсеместно арестованных крестьян сажают в холодные амбары, бьют нагайками и угрожают расстрелом…^[7]

В сущности всё что делал и строил этот человек умещается в одну его фразу, «справедливую большевистской справедливостью»:

Наказание имеет в виду не воспитание преступника, а ограждение от него Республики…^[8]

И всё-таки человек сложен, любой, и этот «отец чекистов» не был исключением. Он действительно не на словах, а на деле (как и во всём) боролся с беспризорностью и видимо действительно любил детей, покрайне мере, как будущих «новых людей» Республики:

Поздний вечер 1921 года. Холодно. Председатель ВЧК (а в то время и нарком путей сообщения, и нарком внутренних дел направляется в машине в свой кабинет на Большой Лубянке. На Мясницкой улице приказывает шоферу Тихомолову остановиться. Подходит к одному из котлов, в которых днем варят асфальт, вытаскивает оттуда трех беспризорников. Везет их в здание ВЧК. Через несколько часов шофер, отвозя Феликса Эдмундовича домой, интересуется у него, что с ребятами. Слышит ответ:
— Отвел в свой кабинет, накормил. Они согласились пойти в детский дом, а сейчас спят в одной из комнат ВЧК…^[9]

И ещё, добавим для «справедливости»: Дзержинский, как вспоминали о нём и друзья и враги, ненавидел «неуместную»  жестокость, неодобрял пытки^[10], если конечно они не были на пользу Республики. Среди распоряжений Дзержинского были и такие,  когда сотрудника ЧК за избиение подозреваемого увольняли, отправляли  в тюрьму, порой и расстреливали. Но зато когда жестокость требовалась «во имя дела», границ он не знал. Дзержинский ввёл пресловутый «институт заложников». После покушения на Ленина, в Петрограде в одну ночь по приказу Дзержинского расстреляли 512 человек. Сообщение об этом было растиражировано по всей России. «Рабоче-крестьянский нижегородский листок» уже 1 сентября оповестил о бойне крупным крупным, под аршинным заголовком: «Разстрел 500».
Следом вышло постановление СНК от 5 сентября 1918 года гласило:

Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их… что подлежат расстрелу все лица, причастные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры…

Дзержинский ко всему подходил весьма прагматично и разумно, Весьма примичателен своей большевистской справедливостью вот это его приказ:

Приказ Президиума ВЧК № 208 об аресте заложников и буржуазных специалистов

17.12.1919

Всем чека

Дорогие товарищи!

Есть три вопроса, в которых почти все чекисты грешны и в которые поэтому необходимо внести ясность. Это заложники, специалисты и арестованные вообще.

Что такое заложник…

Это пленный член того общества или той организации, которая с нами борется. Причем такой член, который имеет какую-нибудь ценность, которым этот противник дорожит, который может служить залогом того, что противник ради него не погубит, не расстреляет нашего пленного товарища. Из этого вы поймете, что заложниками следует брать только тех людей, которые имеют вес в глазах контрреволюционеров.
За какого-нибудь сельского учителя, лесника, мельника или мелкого лавочника, да еще еврея, противник не заступится и ничего не даст.
Они кем дорожат… Высокопоставленными сановными лицами, крупными помещиками, фабрикантами, выдающимися работниками, учеными, знатными родственниками находящихся при власти у них лиц и т.п.
Из этой среды и следует забирать заложников. Но так как ценность заложника и целесообразность на месте не всегда легко установить, то следует всегда запросить центр. Без разрешения Президиума ВЧК впредь заложников не брать. Ваша задача взять на учет всех лиц, имеющих ценность как заложники, и направлять эти списки нам.
Второй вопрос это специалисты. Наши специалисты в своем большинстве люди буржуазного круга и уклада мыслей, весьма часто родовитого происхождения.
Лиц подобных категорий мы, по обыкновению, подвергаем аресту или как заложников, или же помещаем в концентрационные лагеря на общественные работы.
Проделывать это без разбора и со специалистами было бы очень неблагоразумно.
У нас еще мало своих специалистов. Приходится нанимать буржуазную голову и заставлять ее работать на Советскую власть.
Поэтому к аресту специалистов надо прибегать лишь тогда, если установлено, что его работа направлена к свержению Советской власти.
Арестовать же его лишь за то, что он бывший дворянин, что когда-то был работодателем и эксплуататором, нельзя, если он исправно работает. Надо считаться с целесообразностью, когда он больше пользы принесет — арестованным или на советской работе.
В-третьих, ЧК весьма часто прибегает к арестам, когда это не вызывается целесообразностью. По одной наслышке, по одному подозрению и подчас мелкому преступлению арестовывать не следует. А в общем, во всех тех случаях мелких преступлений, когда имеется уверенность, что преступник не сбежит, к аресту прибегать не нужно, так как дело можно вести и так или завести и передать в другие судебные учреждения.

Исходя из этого, ВЧК предписывает вам на будущее время руководствоваться нижеследующими положениями:

1. Взять на учет:

а) все буржуазное население, могущее служить заложниками, как то: бывших помещиков, купцов, фабрикантов, заводчиков, банкиров, крупных домовладельцев, офицеров старой армии, видных чиновников царского времени и времени Керенского и видных родственников сражающихся против нас лиц;
б) видных работников противосоветских партий, склонных остаться за фронтом на случай нашего отступления.

2. Представить списки этих лиц ВЧК со своим заключением (звание, должность, имущественное положение до революции и после революции).
3. К аресту заложников приступать только с разрешения или предписания ВЧК.
4. К аресту специалистов прибегать лишь в том случае, если несомненно установлена его причастность к белогвардейским организациям или установлено его участие в спекуляции или саботаже.
5. О предполагаемом аресте специалистов немедленно поставить в известность комиссара того учреждения, где он служит. Если по каким-либо соображениям известить до ареста нельзя, сообщать немедленно после.
6. К аресту вообще прибегать лишь в том случае, когда серьезное преступление налицо и когда оставление на свободе виновного может повлиять на ход следствия или [привести к] уклонению от ответственности.
7. Ответственность за неисполнение сего постановления ляжет исключительно на председателей губчека.

Председатель ВЧК Ф. Дзержинский
Заведующий Секретным отделом Лацис
Секретарь Савинов

Ему был очень важен «имидж» справедливого палача и чтоб в революционном хозяйстве «ни одна полезная гайка не пропала».  И, как сказал о своём бывшем шефе перебежчик из ЧК И. Райсс:

Дзержинский — демон, а мы его стая, это он нас выпустил из-под своего крыла на грязную работу…