Егорий Зимний

Святой Георгий-Победоносец (Каппадокийский) — христианский святой, великомученик. Пострадал во время правления императора Диоклетиана, после восьмидневных тяжких мучений в 303 году был обезглавлен. Родился Георгий в городе Бейрут (в древности — Белит), у подножия Ливанских гор. Поступив на военную службу, он выделялся среди прочих воинов своим умом, храбростью, силой и красотой. Достигнув вскоре звания тысяченачальника, св. Георгий сделался любимцем императора Диоклетиана. Сам Диоклетиан, поставив себе целью возродить в Римской империи отмирающее язычество, вошёл в историю, как один из самых жестоких гонителей христиан. Услышав однажды на суде бесчеловечный приговор об истреблении христиан, св. Георгий воспламенился состраданием к ним. Предвидя, что его тоже ожидают страдания, он раздал своё имущество бедным, отпустил на волю своих рабов, явился к Диоклетиану и, объявив себя христианином, обличил его в жестокости и несправедливости. Речь св. Георгия была полна сильных и убедительных возражений против императорского приказа преследовать христиан. После безрезультатных уговоров отречься от Христа император приказал подвергнуть святого различным мучениям.  Святой мученик всё терпеливо переносил с молитвой на устах. В конце концов император приказал отрубить мечом голову святому. Вместе с Георгием приняла мученическую смерть царица Александра, названная в житии супругой императора Диоклетиана, которая бросилась к ногам великомученика и, рыдая, просила простить за грехи её мужа-тирана. Святой Георгий скончался, когда ему не было и 30 лет и соединился с воинством Небесным. В историю Церкви он вошёл, как Победоносец.

На Руси, он так же почитается под именем Юрия или Егория. В 1030-х годах великий князь Ярослав основал в Киеве и Новгороде монастыри святого Георгия (Юрьев монастырь) и повелел по всей Руси «творити праздник» святого Георгия 9 декабря.

Таким образом 6 мая и 9 декабря известны под именем весеннего и осеннего Юрьева дня. Изображения святого Георгия встречаются издревле на великокняжеских монетах и печатях. Со времён Дмитрия Донского он считается покровителем Москвы, поскольку город был основан тезоименным ему князем Юрием Долгоруким. Изображение всадника, поражающего копьём змия, с рубежа XIV—XV веков появляется в московской геральдике.

Георгий считается покровителем воинов, земледельцев и пастухов, а в ряде мест — путешественников. 9 декабря так же празднуется, как день Георгиевских кавалеров. Именно в этот день (26 ноября по старому стилю), в 1769 году Екатериной Второй был учреждён Императорский Военный орден святого великомученика и победоносца Георгия.

Русское народное песнотворчество уделило в своих, занесённых в изустную память народа скрижалях немало места прославлению подвигов этого святого. «Сказание о Егорие Храбром», записанное П. В. Киреевским, называет его сыном «тоя ли премудрыя Софии», придавая этим самому рождению его таинственное значение и наделяя его с самой минуты появления на белый свет наследственной мудростью, побеждающей в образе его даже и премудрость змеиную, направленную к совершению всяческого зла. Егорию Храброму приписывает искоренение темени басурманства и утверждение православия «на светлой Руси»:

Как и стал он, Егорий Храброй,
В матер возраст приходити,
Ум-разум спознавати,
И учал он во те поры
Думу крепкую оповедати
Своей ррдимой матушке,
А ей ли, премудрой Софии:
Соизволь, родимая матушка,
Осударыня премудрая София,
Ехать мне ко земле светлорусской,
Утверждать веры христианския…

Так повествует сказание, отправляющее св. Георгия на подвиг. И едет он — «от востока до запада». По его слову, расступаются перед ним «леса тёмные, дремучие» и разбегаются по всей Руси; по его велению, «горы высокий, холмы толкучие», заграждающие путь-дорогу нетореную, дают ему проход и тоже рассыпаются-раскидываются вдоль и поперек земли светлорусской. «Моря глубокия, реки широкия», «звери могучие, рогатые», — всё повинуется Победоносцу.

И он, Егорий Храброй, заповедует зверям: «А и есть про вас на съедомое во полях трава муравчата; а и есть про вас на пойлицо в реках вода студеная… Наезжает он, на своем пути, «на то стадо, на змеиное, на то стадо на лютое, — хочет он, Егорий, туда проехати». Стадо змей не только не дает ему хода-пропуска, а советует воротиться вспять и унять своего «коня ретиваго». Но Храброй не внемлет совету змеиному, вынимает он саблю острую:

… ровно три дня и три ночи рубит, колет стадо змеиное; а на третий день ко вечеру посек, порубил стадо лютое…

Сказание кончается тем, что Егорий Храброй, победивший «стадо змеиное», наезжает

на ту землю светлорусскую, на те поля, реки широкия, на те высоки терема златоверхие…

Здесь не пропускают его уже «красны девицы», обращающиеся к славному богатырю с таковой речью:

А и тебя ли мы, Егорий, дожидаючись,
Тридцать три года не вступаючи
С высока терема златоверхого,
А и тебя ли мы, Храброго, дожидаючисъ,
Держим на роду велик обет:
Отдать землю сеетлорусскую,
Принять от тебя веру крещёную!..

И он «приимает ту землю светлорусскую под свой велик покров», с этой поры до наших дней, по убеждению народной веры, не забывая о ней в своих неусыпных заботах.

Другой сказ о Георгии Победоносце, запечатлён памятью последнего в стихе калик перехожих об этом святом. По этому сказу он родился не обыкновенным человеком, а:

породила его матушка: по колена ноги в чистом серебре, по локоть руки в красном золоте, голова у Егорья вся жемчужная, по всем Егорие часты звёзды…

Здесь сказатель-народ более близок к признанному Церковью житию святого Георгия-Победоносца, претерпевшего страшные мучения при царе Диоклетиане.

Сидит Егорий в своем заточении «ровно тридцать лет и три года», но пришёл конец и силе царища-Демьянища, рычащего по-звериному, шипящего по-змеиному: «выходил Егорий, по Божьему изволению, из погреба глубокаго, узрел свету белаго, одевается в збрую ратную, берёт копье востробулатное»… Выходил Егорий во чисто поле, вскрикнул Егорий громким голосом: «Ой ты, гой еси, белой резвой конь! Ты беги ко мне ясным соколом!» И начались для претерпевшего все муки, все истязания воина воинства небесного его славные подвиги богатырские. Об этих подвигах передаётся в стихе калик перехожих почти то же самое, что и в первом сказании (хотя и другими словами), но только вместо «стада змиинаго лютаго» повстречался Храброму один «змей огненный» (дракон), которого и сразил непобедимый Победоносец. В заключение — добирается Егорий до «палат белокаменных царища-Демьянища», и «натянул он свой тугой лук, и пустил стрелу в царища-Демьянища». Мучитель басурманин был убит, а Егорий поехал дальше по светлой Руси, «насаждая веру христианскую, искореняя басурманскую».

В Пудожском уезде Олонецкой губернии было записано Рыбниковым любопытное простонародное сказание об Егорий Храбром, повторявшееся — разносказами — и у других собирателей памятников народной словесности.

Был Содом город, был Комор город, третье было царство Арапинское. Содом город сквозь землю стал, а Комор город огнём прожгало. Что на то ли царство Арапинское встала змея лютая пещерская, во в каждые су-точки стала съедать по головьицу. Народу во граде мало становилося: собирались мужички на един место, стали мужички жеребье кидать; выпало жеребье самому царю — завтра надо ехать на сине-море ко лютому змею на съедение… Запечалился царь, закручинился. Идёт он домой во дворец, навстречу ему попадается молодая княгиня-жена, — спрашивает его — о чём печаль. «Как же мне, царю, не кручиниться, как же мне, царю, не печалиться!» — отвечает царь: «Завтра надо ехать на сине море, к лютому змею на поедение!» Задумалась княгиня молодая, но думала недолго: «Не печалься, не кручинься, царь, есть у нас дочка-свет немилая, Софья да Агафиевна! Мы пошлем её завтра на сине-море, к лютому змею на поедение!» Возрадовался опечаленный царь — «возвеселился», посылает молодую жену обманывать дочку, уговаривать. Пошла княгиня, голос подаёт: «Выставай-ка, девица, поутру ранёшенько, умывайся, девица, белёшенько, снаряжайся, девица, хорошохонько: завтра будут сватовья сватать за жениха одной веры с тобой!» Софья-царевна, дочь немилая, встала ранёшенько, умылась белёшенько, но «снарядилась девица в чёрны платьица, в чёрны платьица опальныя, помолилась девица Миколы да Троицы, Пресвятой Богородицы, облилася девица горючим слезам, выходила девица на крутой крылец, посмотрела девица на белой дворец: на белом дворе стоит лошадь чёрная, лошадь чёрная, карета тёмная, извощичек стоит опальныий, он опальныий да сам кручинныий»… Села в карету немилая дочь царская, поехала на сине море. Попадается ей навстречу Егорий Храбрый, попадается — речь к ней держит: «Выходи, девица, из тёмной кареты, поищи, девица, в моей буйной головы!» Засинелось море, заколыхались волны, поднялась из волн змея лютая, — «подымается, сама похвастает: — Будет, будет мне теперь чем посытися, как первую головьицу девичецкую, а другую головьицу молодецкую, третью головьицу лошадиную!» Спит в это время крепким сном Егорий Храбрый; будит его — разбудить не может, «расплакалася девица горючим слезам, раскалялись девицы горючи слезы на Егорья-свет Храбраго на бело лицо. Тут Егорью-свет стало холодно, он, свет, да разбудился»… Проснувшись, возговорил он таковы слова: «Утиши-ся, змея лютая пещерская, тише тихия скотинины; отруши, девица, свой шёлковый пояс, подай мне Егорью-свет Храброму!» Сделала царевна по слову его, — «взял Егорий, перевязал змею лютую, змею лютую на шёлков пояс, подал Софье Агафиевне: — Ты веди, Софья Агафиевна, змею лютую на свой град Арапинский, ко своему батюшке Агафин-царю и скажи своему батюшку: Ежели веру будешь веровать християнскую, ежели будешь сострояти Божьи церкви, уж как первую церкву Миколы да Троицы, Пресвятой Богородицы, а другую церкву Егорью-свету Храброму, то я подкую змею лютую в жалезу глухую; а ежели не будешь состроять Божьи церкви и веру веровать християнскую, я спущу змею лютую на твой град Арапинский, не оставит тебе един души на семена!..

В Других сказаниях место немилой дочери Софьюшки занимает — наоборот — «чадо милое» Лизавета Прекрасная — («Алисафушка»).

С Егорием Храбрым у славян вообще, а у русских наособицу, связано много различных поверий и вытекающих из их недр обычаев. Но громадное большинство последних относится к весеннему («тёплому») Юрьеву дню. Юрий же «холодный» знаменуется в народной памяти более в связи с былой жизнью родины русского пахаря.
Этот народный праздник был освящён веками как день, когда крестьяне имели право переходить от одного помещика под властную руку другого. Об этом, обыкновенно, заявлялось на Михайлов день, — чтобы для помещика не был неожиданным переход. «Судебник»^* определял срок последнего более пространно: «за неделю до Юрьева дня и неделю по Юрьеве дне холодном». В «Стоглаве» уложение об этом читалось так:

А в которых старых слободах дворы опустеют, и о те дворы называти сельских людей пашенных и непашенных по старине, как прежде сего было. А отказывати тех людей о сроце Юрьеве дни осеннем, по цареву указу и по старине. А из слобод митрополичьих, из архиепископльих и епископльих и монастырских, которые христиане похотят идти во град на посад, или в села жити, и тем людям идти волно о сроце Юрьеве дни с отказом по Нашему Царскому указу…

Переход крестьян, согласно с приведённым уложением, совершался на том условии, что они, поселяясь на помещичьей земле, обязывались беспрекословно исполнять все приказания помещика, нести на себе тягло всех обычных повинностей, взносить в условленные сроки все подати — «по положению». Отходя от помещика, они должны были рассчитаться оброками полностью «за пожилое», — причём помещик не мог требовать ничего лишнего, как не имел права и удерживать не желавших оставаться в его вотчине. Сделки совершались при «послухах» (свидетелях) с обеих договаривающихся сторон. «Уговор лучше денег!» — говорит народ: — «Ряда города держит!» Так было и в этом случае. Царское уложение ограждало, при этом, своим словом властным и смерда, и боярина. Крестьянин, снявшийся с земли помещичьей «тайным уходом», подвергался строгой каре законов; равно и помещик, не соблюдавший, во всей полноте, освященный царскою волей «старины», наказывался пенею:

Крепки ряды Юрьевым днем!, Мужик болит и сохнет по Юрьев день!, На чью долю потянет поле, то скажет холодный Юрий!, Мужик — не тумак, знает, когда живёт на белом свете зимний Юрьев день…

После того, как было отменено право перехода крестьян от одного помещика к другому — повелением царя Бориса Феодоровича Годунова, а затем указом (от 9-го марта 1607 года) царь Василий Иванович Шуйский окончательно укрепил крестьянские души за их владельцами, — пошли ходить по народной Руси поговорки:

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!, Сряжалась баба на Юрьев день погулять с барского двора, да дороги не нашла!, Верстался мужик по Юрьев день радеть о барском добре, а и сейчас засел, что бирюк, в норе…

Егория считали повелителем волков и охранителем скота — «волчим пастырем». Именно ему молились о том, чтобы хищники не нападали на домашних животных. По народной примете, с Юрия холодного начинают подходить к сельским задворкам волчьи стаи за добычею. Интересно, что согласно преданию, спасать обречённое на съедение волку животное не стоит и нельзя – это может повлечь за собой гнев Егория. В одной из легенд говорится, что как-то раз волк выбежал на дорогу и вцепился зубами в ногу лошади, на которой скакал св. Георгий. Святой ранил его своим копьем. Раненый волк взмолился: «За что ты меня бьёшь, коли я есть хочу?» — «Хочешь есть, спроси у меня. Вон возьми ту лошадь, её хватит тебе на два дня», — ответил тот.

С зимнего Юрьева дня, — замечено старыми людьми, — засыпают в своих берлогах медведи. В стародавнюю пору существовало местами даже и поверье о том, что будто бы некоторые, особенно расчётливые люди — из-за своей скупости — ложились 26-го ноября в гроб-домовину и засыпали по-медвежьему вплоть до самого вешнего Юрия теплого.

В этнографической литературе встречаются единичные описания аграрных обрядов осеннего Егорьева дня. Одно из них было сделано рязанским этнографом Н. И. Лебедевой в 1920-е годы в с. Стафурлово Екимовской волости. Здесь на осенний Егорьев день молодёжь с каждого двора собирала по два «коня» (обрядовая выпечка). Собранные «кони» относились в поле, где все обращались к святому: «Егорий милостивый! Не бей нашу скотину и не ешь. Вот мы тебе принесли коней!» Принесённые «кони» закапывались здесь же в поле, в снегу.
Считалось так же, что в Егорий Зимний змеи, потерпевшие поражение от св. Георгия, становятся очень злыми, и Егорий Зимний старается защитить от них людей и животных. В одной из легенд рассказывается о том, как змеи пытались ужалить св. Параскеву Пятницу, которая шла по лесу в день Егория Зимнего, но Егорий отогнал змей.
После Юрия холодного выходили на двор к колодцам — «слушать воду». Если она не шелохнётся, это — предвещает теплую зиму. Если же из колодца раздаются какие-нибудь звуки, — значит, надо ждать сильных морозов и лютых вьюг.