Армия и идеи Л.Толстого

Опыт всех воин, как тех эпох, когда военная техника только зарождалась, и потому была весьма слабой, так и тех времен, когда эта техника сильно развилась и усовершенствовалась и потому стала могущественной, свидетельствует, что духовные начала, нравственный элемент имеют первенствующее значение перед всеми материальными средствами. Поэтому естественно, что руководители армии всегда и всеми мерами должны стремиться к тому, чтобы при боевой подготовке развитию духовных начал, нравственному элементу уделялось бы возможно более внимания. При этом нужно помнить, что в этом отношении имеют значение не только прямые средства, способствующие твердому установлению в войсках тех положительных моральных оснований, на которых зиждется нравственный элемент, но не меньшее значение имеет также и все то, что непосредственно противодействует укоренению обратных влияний, способных заглушить добрый в этом отношении посев и вырастить зловредные плевелы.
На мерах положительных и противодействующих в этой области основывается моральная подготовка армии, ее воспитание.
Двадцатипятилетие со времени начала войны 1904-1905 г.г. дает основание вспомнить, как обстоял этот вопрос перед указанной войной, и из таких воспоминаний извлечь необходимый урок для будущего.
Моральная подготовка русской армии, ее воспитание, как это было и раньше, перед войной с Японией, велась на основании формулы:

За Веру, Царя и Отечество…

Другими словами, основами воспитания русской армии явились: религия, воплощенная в православии; преданность существующему государственному строю и порядку, в частности преданность Верховной власти в лице Монарха и патриотизм, т.е. сознательная любовь к Родине с ее физическими свойствами, государственным устройством, достижениями материальной и духовной культуры и бытовым укладом.
Эти основы наиболее отвечали исторически развившейся идеологии русского народа, были понятны ему, сделались ему дороги и вполне удовлетворяли его сознание и его духовные запросы, вытекающие из строя его души.
Вследствие этого воспитание, моральная подготовка армии давали хорошие результаты, и наша армия всегда, вообще говоря, могла считаться обладающей нравственным элементом, стоящим на должной высоте.
Но наряду с этим армия с некоторых пор испытывала и другие воспитательные влияния, которые перед войной с Японией стали весьма настойчивыми и сильными.
Влияния эти явились следствием деятельности различных революционных группировок и прогрессивно-либеральной интеллигенции.
Преследуя свои антигосударственные и антиправительственные цели, эти элементы прежде всего старались подорвать правительственную власть и ее законный источник, дискредитировать их и уничтожить их авторитет.
Для этого нужно было расшатать те нравственные устои, на которых покоилась вся государственная и бытовая идеология русского народа, а значит и армии. Религия, исповедуемая большинством народа, правительство, как исполнительный орган Монарха — Царя, и патриотизм, как выраже-ние идеи Родины, Отечества, — вот против чего были направлены все усилия революционеров разных толков и либеральной интеллигенции, идейным вдохновителем, нравственной опорой и духовным вождем которой явился граф Лев Николаевич Толстой.
В своей статье «Письмо к фельдфебелю», напечатанной в 1902 году, граф Толстой писал:

Вопрос в том, как могут здравомыслящие люди верить, как верили и верят теперь все служащие на военной службе, таковому очевидному обману, т.е., что убивать нельзя людей вообще, но можно по приказанию начальства?..

Ответ на этот вопрос, — дальше говорит граф Толстой, — в том, что

обманываются люди не одним этим обманом, а с детства подготовляются к этому целым рядом обманов, целой системой обманов, которая называется православной верой и которая есть ничто иное, как самое грубое идолопоклонство…

В дальнейшем изложении этого письма граф Толстой православную веру иначе не называет, как «ложной верой», «ложным учением», а все изложенное в книгах Нового и Ветхого Заветов считает ничем иным,

как грубым смешением суеверий еврейского народа с обманами духовенства…

Эти мысли графа Толстого, напечатанные и распространяемые, при его признаваемом передовыми людьми авторитете естественно могли служить источником противорелигиозного яда, развращающе действующего на основу духовного естества человека, на религиозные чувства и религиозную настроенность людей, расшатывая их нравственные устои, заставляя их не признать велений совести и долга, приучая их не считаться с какими-либо моральными требованиями и позволяя им с легкостью перескакивать через всякие «нельзя».
Такая проповедь графа Толстого могла быть тем более вредной, что она была направлена непосредственно к лицам низшего командного состава и несомненно подрывала авторитет высших начальствующих лиц и веру в них и, таким образом, разлагала дисциплину и вообще те основы, на которых зиждется сила армии.
В своих брошюрах: «Патриотизм и Правительство», изданной в 1900 г., «Рабство нашего времени», напечатанной в 1898 г., и «Единое на потребу», вышедшей в 1905 г., граф Лев Николаевич Толстой чрезвычайно отрицательно и даже поносительно относится к правительству вообще, безотносительно какого государства и к какому патриотизму какого бы то ни было народа.
Так, относительно правительства, как власти, управляющей государством и охраняющей в нем тот или иной правопорядок, граф Толстой в разных местах названных брошюр пишет:

Власть над другим человеком есть ничто иное, как признанное право не только предавать других людей мучениям и убийствам, но и заставлять людей мучить самих себя…
Если правительства были нужны прежде для того, чтобы защитить свои народы от нападения, то теперь правительства искусственно нарушают мир, существующий между народами, и вызывают между ними вражду…
Правительства заставляют свои народы разрушать то единое, которое существует между ними и ничем бы не нарушалось, если бы не было правительств…
Всякое правительство поэтому, а тем более правительство, которому предоставлена военная власть, есть ужасное, самое опасное в мире учреждение. Оно умственно и нравственно развращает свои народы…
Француз, русский, поляк, англичанин, ирландец, немец, чех — поймите, что спастись от всех наших бедствий вы можете только тогда, когда освободитесь от отжившей идеи патриотизма и основанной на ней покорности правительствам…

Этих выдержек, казалось бы, достаточно, чтобы обрисовать то направление, в котором граф Лев Николаевич Толстой вел свою пропаганду против правительств, а значит, против всякой власти. Эта пропаганда имела особенно отрицательное значение для России, где источником всякой власти является Самодержавный Монарх.
В связи с государственно-идеологическим сознанием громадного большинства русских такая пропаганда вела не только к подрыву авторитета всякой власти и к стремлению освободиться от внешних принудительных ее влияний, но она способна была в полной мере дезорганизовать людей внутренне, давая волю их анархическим началам, которые присущи каждому человеку и которые, не сдерживаемые внутренним чувством необходимости подчинения для общего блага государства той или иной власти, происходящей из законного источника, приводят к уничтожению солидарности, несогласованности, к разъединению усилий всех. К разброду, развалу, к исчезновению всякого порядка, к установлению общего анархического беспорядка.
При таких условиях, особенно в случае войны, армия не может выполнять своего назначения, она не может даже существовать, как армия.
Вот такая-то пропаганда и велась революционерами разных толков и либеральной интеллигенцией, вдохновляемой и воодушевляемой великим писателем земли Русской среди разных слоев населения, от которых передавалась в армию, стремясь заложить и разрушить все, составляющее духовный ее элемент.
Так подтачивалось перед войной 1904—1905 г.г. все то, что выражалось вторым членом формулы, заключающей в себе три основных начала, на которых воспитывалась армия.
Не был оставлен в покое радетелями народного счастья по своему образцу также и третий член этой формулы, включающий в себя понятия Родины, Отечества и выявляющий себя в чувстве патриотизма.
И революционеры, и передовая интеллигенция с полным безразличием и даже с враждебностью относились к Родине, Отечеству и презрительно трактовали понятие патриотизма, которое питало чувство любви и привязанности к Родине, желание ее отстаивать от всех, кто на нее так или иначе покушается, кто затрагивает ее материальные и моральные интересы.
И в этом походе на патриотизм, связующий в одно целое отдельные личности народа и дающий ему силы защищать все дорогое, все святое для него, тон задавал граф Лев Николаевич Толстой. Его повторяли, ему следовали в этом, в его писаниях находили обоснования для соответствующих утверждений, на его авторитет опирались, ведя определенную пропаганду.
А граф Лев Николаевич Толстой в своей уже названной брошюре «Патриотизм и Правительство» относительно патриотизма развивал следующие мысли:

Патриотизм в наше время есть чувство неестественное, неразумное, вредное, причиняющее большую долю тех бедствий, от которых страдает человечество, и поэтому чувство это не должно быть воспитываемо, как это делается теперь, а напротив, подавляемо и уничтожаемо всеми зависящими от разумных людей средствами…
Все народы так называемого христианского мира доведены патриотизмом до полного озверения…

Вряд ли к этому нужно что-нибудь прибавить для того, чтобы признать весь вред для армии такой пропаганды графа Толстого и его последователей относительно патриотизма, пропаганды, отвергающей один из самых могущественных стимулов для высокого служения армии, для выполнения ею ее священных обязанностей, для следования ею суровому и тяжелому долгу, требующему величайшей жертвы от воина — его жизни — в интересах своих соотечественников и того, что составляет для него самое дорогое, самое святое — его Родины.
Таково в общем учение графа Толстого, которое можно формулировать в противоположность учению «За Веру, Царя и Отечество» — «Против Веры, Царя и Отечества» и которое граф и его просвещенные, полупросвещенные и совершенно непросвещенные последователи и поклонники распространяли в народе и в армии, — он, веря в истинность своих идей, или быть может из оригинальничания или озорства, а другие —пользуясь ими, как одним из средств для ниспровержения существующего государственного строя ради своих личных интересов.
Но на этом не останавливались гр. Толстой и его единомышленники. В своих стремлениях они ополчались против войны вообще и против исполнения их служебного долга офицерами и солдатами.
Так, в своих брошюрах: «Против войны», изданной в 1898 году, «Рабство нашего времени» (1898 г.) и «Одумайтесь», написанной в 1904 г. по поводу Русско-японской войны, гр. Л.Н. Толстой войну иначе не называет, как:

простым убийством, сопровождаемым разорением, грабежом и притом таким убийством, которое предпринимается, вопреки желанию большинства народа, очень незначительным его меньшинством ради своих личных удобств и комфорта, ради возможности этому меньшинству жить в роскоши и праздности…

Здесь же гр. Л.Н. Толстой убеждает всех не участвовать в этих убийствах, разорении и грабежах и отказываться от военной службы.
Причем утверждает, что такой отказ и наказание за него — тюрьма или изгнание — есть только выгодное страхование себя от тех опасностей, которые несет с собой военная служба и, как результат ее, вероятное участие в войне.
Но, кроме расчета, выгоды отказа от военной службы гр. Толстой видит в последнем еще исполнение нравственного долга, т.е. таким отказом каждый служит великую службу Богу и людям и потому удовлетворяет требованиям своего нравственного долга и велениям своей совести.
И поэтому гр. Толстой восхваляет всех тех, кто отказался от военной службы и участия в войне.
В своих статьях: «Офицерская памятка» и «Солдатская памятка», напечатанных в 1901 г., гр. Толстой по поводу военной службы и войны обращается непосредственно к офицерам и солдатам и прежде всего говорит им, что та солдатская памятка, которая, будучи составлена знаменитым генералом М.И. Драгомировым, в общедоступной и образной форме содержит все основные обязанности каждого солдата и которая была вывешена во всех казармах, что

она лишь доказывает ту ужасную степень невежества, рабской покорности и озверения, до которых дошли в наше время русские люди;..

и ввиду этого граф Толстой написал обращение к солдатам и офицерам, в котором, как он сам говорит:

старается напомнить им о том, что они, как люди и христиане, имеют совсем другие обязанности перед Богом, чем те, которые выставляются в этой памятке…

В общем, службу офицера граф Толстой называет «бесчестной» и потому рекомендует бросить ее и даже советует, как это сделать, — он говорит:

собрав часть, которой вы командуете, выйдите перед нею и попросите у солдат прощения за все то зло, которое вы им сделали, обманывая их, — и перестаньте быть военным…

Такая проповедь Толстого и иже с ним, идущая вразрез с тем воспитанием офицера и солдата, которое является единственно соответствующим их высокому назначению и отвечающим свойствам, запросам и исторически сложившемуся сознанию правильно мыслящего, здраво рассуждающего и нормально чувствующего человека, принадлежащего к определенной национальности, имеющего свою Родину и свое Отечество, — такая проповедь графа Толстого способна была только действовать развращающе и разлагающе заменить сознание тех, к которым она относилась, извратить их чувства и в результате крайне вредно отразиться на нравственном элементе армии, подорвать его и сделать армию менее способной успешно вести войну.
Как же в действительности пропаганда изложенных выше идей гр. Толстого отразилась на армии перед войной с Японией в 1904 г.?
В своей брошюре «Одумайтесь», изданной по поводу Русско-японской войны, граф Толстой в связи с неодобрительным заявлением одного крестьянина относительно этой войны писал:

Да, совсем иное отношение людей к войне теперь, чем то, которое было прежде, даже недавно, в 77 году. Никогда не было того, что свершается теперь…

Таким образом, сам граф Толстой устанавливает большой успех своей пропаганды против войны, против военной службы.
Мы должны, однако, сказать, что проповедь графа-анархиста к 1904 г. еще не дала тех результатов, которых он ожидал и которых желал. Но все же, несомненно, она произвела свое действие.
Она возбудила сомнение и недоверие, она влила яд отрицания, она подготовила почву и создала благоприятные условия для восприятия разрушительных учений, она поколебала твердые устои нравственного элемента в армии и, если еще не развалила окончательно, то расшатала настолько, что малейшая благоприятная обстановка, легко создаваемая в войне невзгодами физическими и моральными и тяжелыми переживаниями, могла заставить восторжествовать эти учения и уничтожить, или хотя бы в значительной степени парализовать все то, что давалось солдатам воспитанием и чем, главным образом, и сильна, была солдатская масса. В общем, она подрывала в основе моральную подготовку армии, чем в громадной мере уменьшала ее нравственную силу и ее физическую мощь.
Небывалое в прежних войнах проявление некоторыми войсковыми частями в японскую войну недостаточной нравственной упругости, сказавшейся в малом проценте потерь, при которых они теряли способность вести бой; случавшиеся иногда массовые сдачи в плен, а также беспорядки и волнения после заключения мира в войсках, как находившихся в Маньчжурии, так и пребывающих внутри России, служат ярким подтверждением этого и являются чрезвычайно поучительными для дела будущего строительства армии.