Вернер Херцог
портрет конкистадора Лопе де Агирре
Один из первых фильмов знаменитого немца Вернера Херцога основан на реальных событиях. Он рассказывает об испанской экспедиции в Эльдорадо, которая состоялась в 1540-1541 годах. Картина принесла успех и режиссеру, и актеру, исполнившему заглавную роль, Клаусу Кински. Экспедицией руководил Гонсало Писсаро. Всего в походе приняло участие около двух с половиной тысяч человек, среди которых были испанцы и перуанские индейцы. После перехода через Альпы Писсаро понял, что передвигаться по джунглям с такой многочисленной толпой будет очень сложно. Предводитель похода решил послать часть команды на разведку, чтобы определить дальнейший маршрут. Руководителем отделившейся группы Писсаро объявил Педро де Урсуа, а в помощники ему назначил Лопе де Агирре.
Титры
Режиссёр и продюссер: Вернер Херцог // Автор сценария: Вернер Херцог // В главных ролях: Клаус Кински, Руй Герра, Хелена Рохо, Петер Берлинг // Оператор: Томас Маух // Композитор: группа Popol Vuh
стоп-кадр из фильма «Агирре гнев божий», Клаус Кински в роли Агирре
Когда читаешь некоторые рецензии на шедевр Херцога не удаётся отделаться от чувства, что фильм рецензенты смотрели (но не видели) сквозь призму одной навязанной им глупой идеи о том, что режиссёр снимал о «маньяке фашисте», «белокуром арийском нацике» с непременным «разоблачение его гибельных для всех и его самого идей». Героя Кински (как и его прототип дона Лопе де Агирре[1] ) то там то тут величают «отморозком», а сами слова из названия фильма («гнев божий») видят исключительно, как прямой намёк на наказание герою от Господа. И это при всё том, что такой трактовкой фраза просто вырывается из контекста фильма, и по сути обессмысливается. На мой взгляд картина Вернера Херцога совсем не об этом, и смотреть её следует предварительно «очистив голову» и решившись на настоящую духовную «работу-деланье». Моя заметка о фильме «Агирре, гнев божий», в некотором роде, краткая «выписка» из попытки такой работы.
Несмотря на то, что сам Херцог считает, что:
кино искусство не для учёных, а для безграмотных…
— В полной мере понять «Агирре, гнев божий» не имея представление об алхимической символике и о «стадиях деланья»[2] невозможно. Упомянем лишь несколько, бросающихся в глаза, моментов. Стадии алхимического процесса «работа в чёрном», «работа в белом» и «работа в красном», отраженны в фильме, можно сказать «расовым подходом». Взаимопроникновение, диалогичность, взаимовлияние, и взаимоуничтожение белых людей (европейцы, а именно сам Агирре), чёрных (негр и в какой-то степени монах-хроникёр[3] экспедиции) и красных (индейцы, сосредоточенные в «пленённом принце этой Земли», который теперь, по его словам «опускает глаза, а ранее глаза опускали передо мной») — алхимический котёл. Эти три цвета, «текут в реке» неся фильм в момент, когда прошедший свой инициатический путь Агирре остаётся один и обретает не смерть (как трактуют многие рецензенты фильма), а самое настоящее бессмертие, своё собственное Эльдорадо, золотое ядро. Очевидным намёком на «алхимическую работу» так же является, якобы «абсурдное» присутствие двух женщин в экспедиции.[4] Женское начало, «влажный путь», несомненно алхимическая цитата. Важным тут является и то, что одна из женщин: «чёрная» — «жена», вторая: «белая» — «дочь-девственница» (трактовка только усиливается цветом волос актрис). И недаром, по сюжету, женщины в фильме абсолютно пассивны, они просто присутствуют, практически молчаливые, но наделённые «особым знанием». Знание Инес (жены) — знание Герды, земли. Знание Лопе (дочери) — знание «Снежной Королевы». Это подчёркивается в эпизоде, когда донья Инес бросает не упрёк даже, а своё «знание» Агирре: «Я знаю что ты хочешь сделать с ним, Агирре» (возле обречённого на смерть Педро).[5] Алхимический ответ на вопрос «зачем здесь безмолвные дамы» акцентируют якобы «ляпы» (на которые почему-то любят обращать внимание неумные рецензенты) — бесконечно белые (это в дебрях джунглях-то) воротнички и серёжки «гвоздики». Зёрнышки риса, которые делят; каннибализм индейцев; ну и конечно главная тема — «обретения Эльдорадо»[6], жажда власти над «Золотой Землёй», где и стреляют «золотыми ядрами», и на смену утерянному «серебряному кресту» придёт «крест золотой» — это всё язык алхимии. В принципе, даже момент с красивой «золотой» бабочкой, долго и спокойно сидящей на пальце конкистадора, это тот самый момент, о котором Евгений Головин написал: «Скажем лишь: пыльца золотой бабочки это т.н. «сперма золота» и, следовательно, мужское начало алхимического гермафродита»[7]. Таких алхимических цитат в фильме много, мы лишь слегка коснулись самого очевидного, и всем кто будет смотреть или пересматривать картину (это как раз тот фильм, пересматривать который «и хочется, и надо») искренне рекомендую обратить на это внимание. С алхимической темой в фильме перекликается тема «сакральной географии» (в её дефиниции по Головину) и об этом тоже можно говорить (а ещё лучше думать погружёно) бесконечно. Кстати о «словах»: говорят в фильме мало, и эта «скупость», так же как якобы «однообразие и монотонность» повествования — тоже необходимое прилагательное «алхимической работы» — внутренней, погружающей, не рассчитанной на внешние эффекты до «главного, завершающего часа». Но как бы мало реплик не звучало в картине, ни одна из них не пуста, каждая несёт «сигнал, идею», каждая «стрела».[8] Стрела и как знак смерти, и как направления «пути», и как шифр. Вот лишь некоторые из этих «реплик-стрел»:
- — если я захочу чтоб птицы падали мёртвыми с дерева, они упадут мёртвыми с дерева;
- — я женюсь на своей дочери, и мы создадим с ней истинную династию, (династию повеливающую Золотым Эльдорадо и всем миром);
- — Церковь всегда на стороне сильного;
- — Солдат Гонзалес выпил мои чернила, решив что это лекарство, я больше не могу писать.
Сам сюжет фильма от начала до конца так же, как его отдельные фрагменты, проходит «алхимический путь». К примеру, один из сюжетообразующих ходов картины — «игра в царя горы» — а именно декларация Агирре о «свержение испанского монарха» и провозглашение нового (подставного). Тут перед нами прямая перекличка со средневековым «праздником дураков»[9]. «Дурак» назначается Королём ровно на время, пока вершится «карнавал», и сюжет фильма движется по правильной схеме[10], согласно которой, для завершение «карнавала» (второй стадии деланья) необходимо убить «короля», что и происходит у Херцога. Интересно, что сам Агирре воплощает собой одну из «неявных тайн» алхимии — абсолютную одновременную сочетаемость в себе — реального и ирреального, в этом смысле Агирре одномоментно (а не ситуативно, к чему мы привыкли сегодня) и безумен и удивительно практичен. Эта двойственность приводит к забавной, диаметрально противоположенной трактовке его образа — одни считают его не желание вернуться к Писсаро следствием «мании», вторые «следствием его реального взгляда на вещи»: понимание, что по возвращению он просто не найдёт ничего, кроме виселицы. На самом деле — и то, и другое не верно и верно одновременно — Агирре попросту осуществляет путь, в котором не существует современного деления на «реальность и ирреальность», и «свернуть» с которого (а тем более пойти назад) невозможно.
Ну и теперь несколько слов о съёмках фильма и особенностях его «киноязыка».
Тридцатилетний Херцог написал сценарий «Агирре, гнев Божий» за 2,5 часа, по дороге на футбольный матч, после чего украл из запасов киношколы, где он учился 35-миллиметровую плёнку[11], собрал группу и отправился в джунгли. Тут в полной мере воплотился главный для него принцип — «до максимума повторять в реальных условиях отражаемую историю». Фильмом он замыслил один в один повторить маршрут испанских конкистадоров в перуанских джунглях и ему это удалось.[12] О фильмах Херцога говорят, что они на грани во всём, в том числе на грани художественности и документалистики. Сам режиссёр поясняет:
Я не снимаю документальное или игровое кино. Мои фильмы — что-то другое, для чего люди еще не придумали определение. Для того, чтобы снять действительно хорошее кино, нужно запастись солнцезащитными очками, хорошими ботинками, биноклем и москитной сеткой…
Несмотря на «приключенческий сюжет» всё повествование фильма, от пейзажных съёмок до мимики и эпизодов «смерти» медленное, погружающее, гипнотическое. Моментами практически лишённое движение. Этому повествованию вторит почти ритуальная шаманская музыка Флориана Фрикке.[13] Уникальный кадр с «лодкой на дереве» стал возможен после того, как 25 человек из группы Херцога неделю водружали эту лодку на это дерево. Фильм абсолютно реалистичен. Внешней, навязчивой (как у того же Ходоровски) мистики тут нет[14], но тем более фильм проникнут «мистикой внутренней». Зритель не смотрит инициатический путь Агирре, он в него погружается и становится, как и все присутствующие «на плоту» фоном для якобы «безумия» главного героя. Херцог вообще всё (зрителя тоже) делает фоном для Агирре. Интересно, что в другом ракурсе сам Кински-актёр, не более чем необходимый фон (или декорация) для самого режиссёра. К примеру, один из эпизодов фильма перекликается с реальным фактом съёмок: когда находящийся на грани Клаус Кински[15] уже под конец работы, заявил что «выходит из проекта», Херцог (настоящий Агирре фильма) в ответ, отозвался:
У меня есть ружьё, правда оно не здесь, но я настигну тебя не позднее чем на следующем повороте реки, и восемь пуль будет сидеть у тебя в голове, а девятая будет моей…
Сам он позже прокомментировал ситуацию:
Фильм был гораздо важнее наших с ним жизней…
Та же перекличка и взаимоотражение Херцога и его героя видна из следующего: когда смотришь фильм, сам режиссёр, на первый взгляд, кажется якобы «сторонним наблюдателем» своей картины, для зрителя его участие кажется незаметным[16], и точно также, уже в пространстве фильма, Агирре очевидный «наблюдатель», и, в конечном итоге, действующий одной лишь своей волей, одним духом, благодаря силе которого он и отправляется в бесконечность. Снизу его плота-ковчега «влажный путь» реки, сверху «сухой» всё выжигающего солнца. Такого же всё выжигающего, как он сам — дотла спаливший всех, кто отправился с ним.
О фильме можно говорить бесконечно, рассматривать, комментировать и обсуждать его со всевозможных точек, но:
Солдат Гонзалес выпил мои чернила, я больше не могу писать…
— Смотрите само кино.
ХЕРЦОГ Вернер (05.09.1942, Мюнхен, Германия) — культовый немецкий режиссер, продюсер, сценарист и актер. Снял более сорока фильмов (по большей части документальных), поставил множество опер, опубликовал десятки книг. Художественные фильмы: Агирре, гнев божий (1972), Каждый за себя, а Бог против всех (1974) // Стеклянное сердце (1976) // Строшек (1977) // Носферату — призрак ночи (1979) // Войцек (1979) // Фицкарральдо (1982) // Там, где мечтают зелёные муравьи (1984) // Зелёная Кобра (1987) // Крик камня (1991) // Уроки темноты (1992) // Invincible (2001) // Далёкая синяя высь (2005) // Спасительный рассвет (2007) // Плохой лейтенант (2009) //Мой сын, мой сын, что ты наделал (2009) // Королева пустыни (2015)
×
Примечание
- [1] Лопе де Агирре, сын дворянина, родился примерно в 1518 году в Араотской долине, в баскской провинции Гипускоа. Ему было двадцать лет, когда Франсиско Писарро вернулся из Перу с сокровищами инков и заворожил его своим подвигом. 26 сентября 1560 г. Аггире присоединился к экспедиции Педро де Урсуа, отплывшей вниз по Амазонке в поисках царства Омагуас (та же земля Эльдорадо). Через год после начала экспедиции, когда они добрались до берегов Атлантики (по реке Ориноко или одной из рек Гайаны), Агирре взбунтовался и убил сначала Урсуа, а потом и сменившего его Фернандо де Гусмана (в фильме «нового короля»). Сторонники Агирре провозгласили его «властелином Перу, Тьерра-Фирма и Чили», а сам он себя действительно называл «гневом Божьим, князем свободы». Агирре отличался крайней жестокостью: он убивал не только индейцев, но и своих соплеменников без всякого разбора. Испанцы вели с ним длительную войну, когда Аггире понял, что ему не избежать поражения, он убил свою дочь Эльвиру, поскольку, по его словам, не допускал мысли, чтобы она оказалась в постели врагов. В 1561 г. испанские войска окружили его в джунглях Венесуэлы и в, конце концов, ценой многой крови, взяли в плен. Неистового Агирре подвергли четвертованию и его отрубленные конечности были разосланы по разным городам
- [2] Согласно алхимии, превращения вещества в процессе «великого делания» (пресловутый «философский камень») есть лишь символ параллельной внутренней работы алхимика над собой. Таким образом «Великое делание», призванное дать в итоге филос. камень, лишь одна внешняя сторона алхимического процесса, символизировавшая то, что в его ходе сам алхимик обретал себя«в Обожение». Язык алхимии сложен и в нём весь мир трактуется согласно этапам и фрагментам «великого делания». Сам алхимический процесс включает в себя три основных цикла Нигредо (работа в чёрном), Альбедо (работа в белом) и Рубедо (работа в красном), какие в свою очередь скрывают в себе десять ступеней
- [3] Как-то Вернер Херцог заявил, что никакого монаха Гаспара Карвахалема, от имени которого идёт повествование в фильме, не существовало. Но он слукавил. Гаспар Карвахалем реальная личность, он был спутником Франсиско де Орельяно, открывшего Амазонку и написал «Повествование о новооткрытии достославной реки Амазонок». Нет сомнение, что своего Аггире, Херцог списывал не только с дона Лопе де Аггире, но и с Франсиско де Орельяно. В частности мотив «великой реки» несомненно связан с де Орельяно
- [4] Даже с исторической точки зрения присутствие двух «донн» не столь уж абсурдно, стоит вспомнить — настоящий Агирре как раз известен тем, что взял свою дочь Эльвиру в «безумный поход»
- [5] Заметим Инес не оказывает никакого сопротивления, не защищает мужа, и эта пассивность отнюдь не страх, отсутствие которого у Инес подчёркивает её «уход на смерть в джунгли»
- [6] Эльдорадо — мифическая южноамериканская страна из золота и драгоценных камней. Первые сведения об Эльдорадо получены от испанца и соратника Писсаро, Себастьяна де Белалькасара, который был направлен в северные районы для разгрома перуанцев, оказывающих вооруженное сопротивление вторжению испанцев. Индейцы рассказали Белалькасаре о богатой стране, где, якобы, все было украшено золотом и драгоценными камнями и описали один обычай той страны, который слышали от побывавших там соплеменников. Каждое утро в лучах восходящего солнца из города к горному озеру направлялась процессия около сотни мужчин, одетых в пышные убранства, украшенные золотом и серебром, перьями трогона и шкурами ягуара. Они шли с радостными криками, многие из них наигрывали на флейтах и трубах веселые мелодии. Замыкала процессию группа разодетой знати с носилками, увешанными золотыми дисками. На них полулежал человек, совершенно обнаженный, как и те, что шли впереди, однако, все его тело покрыто сверкающей позолотой, вернее натерто смолой или некой клейкой субстанцией и обсыпано золотым порошком. В свете солнечных лучей он сверкал, как золотой идол. Процессия останавливалась у горного озера, окруженного величественными вершинами. Мужчины ставили носилки на плот, так же украшенный шкурами животных и изделиями из золота и гребли с полмили до середины озера. На середине озера вождь прыгал в воду и плыл назад к берегу, заодно смывая с себя золотой песок. Как только он достигал берега, люди на берегу радовались, приветствовали его и с радостными возгласами бросали в озеро приношения — золото, драгоценные камни. Именно поэтому эта легенда первоначально пересказывалась как история об «el bombrе dorado» — «золотом человеке». Очень быстро слухи об о «el bombrе dorado» распространились среди прибывших в Новый Свет европейцев, а затем докатились и до Европы. Устные рассказы, обрастающие все большими подробностями и свидетельствами будоражили умы европейцев. Вскоре появились различные брошюры и книги посвященные загадочной стране и озеру, полному золота. С этого момента и началась«мечта об Эльдарадо», которое ищут и по сей день
- [7] Евгений Головин «Миф о золотой бабочке»
- [8] Недаром на протяжение всего фильма подчёркивается «тишина смерти» от стрел «невидимых врагов»
- [9] Имеются ввиду средневековые карнавальные праздники, которые сопровождались шутовскими литургиями, бурлескными церемониями, в которые входили непременные «коронации» и всякие «перевёртыши». Все они праздновались в декабре и начале января. К их числу относились Праздник дураков (festum stultorum), или Праздник субдьяконов (festum hypodiaconorum), Праздник ослов (festum asinorum), a также Праздник детей (festum pueroriim) и тд. Истоком их послужили древние инициатические обряды, а так же античные «вакханалии»
- [10] В отличие от довольно рано потерявших главную свою сакральную идею жертвенности, идею «убить во спасение», «убить Бога» европейских карнавалов
- [11] Интересно, что ранее Херцог украл свою первую камеру из школы кинематографии в Мюнхене, позже он сказал: «Я до сих пор не считаю это преступлением. Это была необходимость, я ведь имел естественное право на видеокамеру, инструмент для работы начинающего режиссера»
- [12] Кстати в фильме снимались настоящие индейцы Южной Америки
- [13] Лидер «Popal Vuh» («Popal Vuh» — немецкая музыкальная группа, основанная в 1969 г. в Мюнхене и исполнявшая краут-рок с элементами этнической музыки. Основателем и бессменным лидером Popol Vuh, а также основным автором музыки проекта был друг Вернера Херцога пианист и клавишник Флориан Фрике.Фрике писал музыку для фильмов Херцога «Агирре, гнев божий», «Носферату — призрак ночи» и «Фитцкарральдо». Сама группа была названа в честь эпоса народа киче (майя) «Пополь-Вух». На протяжении всего периода творчества для Флориана Фрике был характерен интерес к духовным традициям народов мира и к духовной музыке. «Popol Vuh — это месса для сердца, музыка любви» — так характеризовал Флориан Фрике сущность музыки своего проекта. Группа прекратила своё существование в 2001 году, когда умер Флориан Фрике)
- [14] Возможно только эпизод с отрубленной и договаривающей «десять» головой можно отнести к «очевидной мистике»
- [15] С Кински Вернер познакомился, когда ему было 12 лет, они оказались соседями по съёмной квартире. Режиссёр снимет его в нескольких своих картинах
- [16] При всё том что Вернер Херцог возможно самый «авторский режиссёр» всего мирового «авторского кино». И недаром Франсуа Труффау назвал Херцога «самым лучшим режиссером своего времени»
